Ислам Каримы Бернс
Эта студентка-арабистка из штата Айова стала мусульманкой всем своим сердцем, когда начала читать Коран. Это было ее домашним заданием, а она так и не смогла оставить книгу Аллаха.
Присев на пол в мечети Аль-гамбра в Гранаде (Испания), я с изумлением разглядывала надписи, окаймлявшие стены. Они были выполнены на самом прекрасном из всех языков, что я когда-либо встречала. Я спросила у испанских туристов: «Что это за язык?»
Они ответили: «Арабский».
На следующий день, когда сопровождающий нашей группы спросил меня, на каком языке мне нужна книга-путеводитель, я ответила: «На арабском». Он с удивлением переспросил: «На арабском? Вы говорите по-арабски?». «Нет»,— ответила я.—«А можно еще одну на английском?»
К концу поездки моя сумка была полна арабских путеводителей по всем местам Испании, которые я посетила. На самом деле она была настолько забита, что в один момент мне даже пришлось раздать часть своей одежды, чтобы все остальное уместилось. Но я так дорожила этими путеводителями на арабском языке, словно они были сделаны из золота.
Каждый вечер я открывала их и смотрела, как арабские буквы плавно текут по страницам. Я представляла себе, будто умею писать эти прекрасные письмена, и думала, что культура, имеющая такой высокохудожественный язык, несомненно, достойна изучения. Я поклялась себе, что буду учить арабский, когда осенью пойду в университет.
Всего за два месяца до этого я оставила свою семью в штате Айова и одна отправилась в путешествие по Европе. Мне было только 16 лет, и осенью я должна была пойти учиться в Северо-Западный Университет, но вначале мне хотелось «посмотреть мир». По крайней мере, так я это объяснила друзьям и семье. А в действительности я искала ответы. Несколько месяцев назад я покинула церковь и теперь не знала, куда мне обратиться. Зато я точно знала, что не удовлетворена тем, чему меня учили, но не видела других альтернатив. Там, где я выросла, на Среднем Западе США, человеку не оставляли места для сомнения — ты либо часть церкви, либо нет. Поэтому у меня не было представления о том, что бывает как-то по-другому. Когда я поехала в Европу, я надеялась, что именно там и будет нечто иное.
В нашей церкви не позволялось молиться Богу, мы могли молиться только Иисусу и надеяться, что он передаст наши молитвы Ему. Интуитивно я догадывалась, что тут что-то неправильно, и я тайком от всех молилась «Богу». Я искренне верила в то, что существует только Кто-то Один, к кому можно обращать свои молитвы. Но я чувствовала себя виноватой, так как это шло вразрез с тем, чему меня учили. Затем возник вопрос, сбивавший меня с толку — вопрос о том, как поступать в «повседневной жизни».
Я прилежно посещала церковь каждое воскресенье и очень серьезно воспринимала то, чему нас учили относительно честности, доброты и сострадания. Поэтому я была весьма озадачена, видя, как прихожане церкви в своей повседневной жизни в будние дни вели себя совсем по-иному. Неужели правил не существует по будням? Или они действуют только по воскресным дням?
Мне требовалось руководство, но я не находила его. Существовали десять заповедей, касающихся таких очевидных вещей, как убийство, воровство и ложь, но в отношении всего прочего, того, как поступать вне церкви, у меня не было никакого руководства. Я только знала, что, наверно, неправильно носить мини-юбки в церковь и посещать воскресную школу лишь из-за того, что туда приходят симпатичные парни.
Однажды я пришла в дом к своему учителю и увидела книжную полку, заставленную Библиями. Я спросила, что это за книги. «Разные версии Библии», — ответил учитель. Казалось, что его вообще ничуть не беспокоило существование такого множества различных версий. Но это обеспокоило меня. Некоторые из них и на самом деле отличались друг от друга, а какие-то главы попросту отсутствовали в той версии, которая имелась у меня. Я пришла в сильное замешательство.
Той осенью я вернулась к учебе глубоко разочарованной от того, что так и не нашла те ответы, которые я надеялась найти в Европе. Зато у меня появилось страстное увлечение языком, с которым я только что познакомилась — арабским. Это может показаться смешным, но там, в Аль-гамбре, я удивленно разглядывала именно те ответы, которые мне были нужны. Потребовалось два года для того, чтоб я поняла это.
Придя в университет, первым делом я… записалась в арабский класс. Я стала одной из всего лишь трех учеников в очень непопулярном классе. Я погрузилась в изучение арабского с такой страстью, что смутила этим преподавателя. Домашнее задание я выполняла каллиграфическим пером (ручкой) и даже отправлялась в населенные арабами районы Чикаго, чтоб раздобыть бутылочку Кока-Колы с надписью на арабском. Я выпрашивала у учителя арабские книги, только чтоб поглядеть на их шрифт. К концу второго курса обучения я решила, что мне следует сосредоточить внимание на культуре Ближнего Востока. Итак, я записалась в несколько классов по изучению данного региона.
В одном из них мы изучали Коран. Однажды вечером я открыла Коран для того, чтоб «выполнить домашнее задание», и не могла оторваться от чтения. Как будто я наткнулась на увлекательный роман. Я подумала: «Уау! Как это здорово! Это именно то, во что я всегда верила. Здесь ответы на все мои вопросы о том, как поступать в обыденной жизни, и в нем даже очень четко формулируется, что есть только ОдинБог».
В нем все было настолько разумно. Я поражалась тому, что, оказывается, существовала эта книга, написанная обо всем том, во что я верила и искала. На следующий день я отправилась на занятия, чтоб узнать о ее авторе и прочитать другие его книги. На моей копии книги было написано одно имя. Я подумала, что это и есть автор, подобно тому, как Евангелие написано апостолом Лукой или как бывает в других религиях, которые я изучала: все они приписывают свои священные писания какому-либо автору, который получал вдохновение свыше и записывал их. Наш преподаватель-профессор сообщил мне, что это не автор, а переводчик, так как «мусульмане считают, что ни один человек не сочинил эту книгу». Согласно ИХ точке зрения (по мнению мусульман; он же сам был христианином), Коран является словом Бога и не претерпел изменений с тех пор, как был ниспослан, прочитан по памяти и записан. Нет необходимости упоминать о том, что все услышанное привело меня в восхищение. После этого у меня появилось страстное увлечение не только арабским языком, но и изучением Ислама, и я загорелась идеей поехать на Ближний Восток.
На последнем курсе учебы в университете я, в конце концов, уехала в Египет, чтобы продолжить свои исследования. Моим любимым местом стал «мусульманский Каир», где мечети всегда внушали мне чувство покоя и благоговения. Я чувствовала, что находясь в них, человек может на самом деле ощутить красоту и могущество Аллаха, а также страх перед Ним. И, конечно же, я любовалась изысканными каллиграфическими надписями, покрывавшими стены.
Однажды мой друг спросил меня, почему бы мне не принять Ислам, если я так сильн
о люблю его. «Но ведь я уже мусульманка»— мой ответ удивил меня саму. И тогда я поняла, что это было всего лишь делом логики и здравого смысла. Ислам достоин того. Он вдохновляет меня. Я знаю, что он правилен. Так почему же мне тогда следует принять его? Мой друг сообщил мне, что для того, чтоб стать мусульманкой «официально», мне нужно сейчас пойти в мечеть и засвидетельствовать свое намерение перед двумя свидетелями. Я так и поступила. Но когда они вручили мне свидетельство о принятии религии, я просто поместила его в свою картотеку вместе с «прочими» медицинскими и личными документами, потому что я считаю, что всегда была мусульманкой.
И мне не нужно вешать на стенку какую-то бумагу, напоминающую об этом. Я узнала это в ту минуту, когда взяла в руки Коран. В ту минуту, когда я открыла его, мне показалось, будто я вновь обрела свою надолго утраченную семью. Вместо свидетельства я повесила на стенку картину с изображением мечети Аль-гамбра
Перевод: Айсет Шахаева
