Я воспитывался в англиканстве и был на час младше брата-близнеца, а всего у нас в семье было восемь детей.

Отец умер, когда мне было почти 10 лет. Я ходил в воскресную школу, прошел обряд конфирмации, пел в хоре и стал бы прислуживать в алтаре, если бы не воинская служба.

Я ходил в церковь каждое воскресенье утром и вечером. Меня призвали на службу в 1958 году, когда мне было 20 лет.

После курса подготовки меня отправили на Мальту, оттуда я поехал в Ливию, в Триполи, где провел три месяца, после чего вернулся в Британию – пока что убежденным христианином.

Но сомнения проникли в мою голову. Когда я поворачивался к алтарю, чтобы прочесть «Символ веры», то невольно задавал себе вопрос: «Зачем я это делаю?»

На смену сомнениям пришло неверие. Когда рассказал об этом викарию, он сказал, что мне лучше не думать об этом, так как рискую отступиться от Церкви, стать еретиком. Но сомнения не ушли, а усилились и распространились на такие христианские доктрины как воскресение из мертвых, первородный грех и другие. Я начал чувствовать, что не найду Бога в Церкви и буду лицемером, если продолжу сюда ходить. И перестал.

Примерно 8 лет я был далек от религии. У меня были свои жизненные принципы и ценности: всегда говорить правду, помогать другим при любой возможности, не пользоваться теми или иными ситуациями в своих интересах.

Сначала я называл себя атеистом, но потом узнал, что если человек все равно ищет Бога, то он — агностик.

Я обсуждал системы верований с разными людьми, пытался понять, что дала им их вера, прочел много книг о разных религиях.

Так я немного узнал об индуизме, буддизме, конфуцианстве, даосизме, иудаизме, сикхизме, католичестве (сам же я был приверженцем философии Сведенборга).

В любом случае, по разным причинам я чувствовал, что ни одна из этих религий не даст мне того, что ищу.

Со временем я начал работать в Исследовательской лаборатории в Рутерфорде, недалеко от Оксфорда. Я переехал в общежитие для старшего научного персонала, где мы часто обсуждали религию и политику. Там были люди из Ирана, Индии, Пакистана.

Однажды вечером после ужина кто-то заговорил об исламской молитве и прочел хадис кудси  и суру «Фатиха». Толкование «Фатихи» впечатлило меня до слез, и я обратился в справочное бюро, чтобы узнать, есть ли в Оксфорде мечеть.

Они не знали, но дали мне имя человека, который, возможно, поможет мне. Я позвонил ему по телефону и сказал:

«Не знаю, смогу ли быть мусульманином, но без знаний я тем более этого не узнаю».

Мы договорились, что я буду приходить к нему домой два раза в неделю, чтобы говорить об исламе. Это был англичанин, который принял ислам 20 лет назад и к тому времени был имамом мечети в Оксфорде.

Через шесть месяцев я уже молился вместе с ним и начал сам практиковать ислам.

В четверг вечером я обычно ходил в мечеть изучать тафсир, для этого  сменил работу.

Однажды в пятницу, после джума-намаза – это было примерно через полтора года после нашей первой встречи – он спросил меня, произнес ли я шахаду. Я ответил: «Нет!», и тогда он сказал: «Тебе не кажется, что уже пора?» В ответ я только смиренно спросил: «Думаешь, я знаю достаточно?»

Я произнес шахаду в марте 1970 года, а в 1972 году все еще сомневался, крепка ли моя вера, потому что может наступить время, когда захочу покинуть ислам, как когда-то покинул христианство.

Я спросил имама, и он ответил:

«Сначала ты кое-что узнал и начал практиковать. И если продолжаешь практиковать, значит, веришь в это (иначе, остановился бы). Так и развивается твоя вера».

Но это не снимало вопроса, смогу ли я пройти все испытания моей новообретенной веры.

Однажды ночью я никак не мог уснуть. И вдруг у меня в голове зазвучало:

«О те, которые уверовали, не сходите с прямого пути, пути, который ведет к Аллаху».

У меня мурашки забегали по спине, я встал, включил свет, взял карандаш и бумагу и записал эти слова.

Я снова лег, но в уме продолжал повторять ту же фразу… и тогда зазвучало продолжение:

«Единому Богу, Господу всего сущего».

Я записал и это, и пошел спать.

Утром я прочел то, что записал:

«О те, которые уверовали, не сходите с прямого пути, пути, который ведет к Аллаху, Единому Богу, Господу всего сущего».

Действительно ли я верю, может быть это в своем роде конфирмация?

«Не сходите с прямого пути…»

Какого прямого пути?

«… который ведет к Аллаху».

К Аллаху, как мусульмане называют Бога, прямой путь – это путь ислама.

«Единому Богу…»

Что это, отрицание моей христианской веры в Троицу?

«Господу всего сущего…»

Есть только Один Бог, только один Создатель, называйте Его как хотите. Мои сомнения улетучились, альхамдулиллях.

В 1972 году девушка, которая когда-то объясняла нам мусульманскую молитву, вернулась в Пакистан, и я взял ее адрес.

Я часто посылал ей открытки, рассказывая о своем новом опыте мусульманина. Мне было за тридцать. Вскоре я понял, что у нас много общего, и написал этой семье, что хочу жениться. Ответ, который получил, мне мало помог, и в нем упоминались похороны на Гора Кабаристан (Gora Qabaristan, в переводе с урду «кладбище бледнолицых»).

Я не мог оставить этот выпад без ответа и написал:

«Поскольку меня вызывают на дуэль, я имею право выбрать оружие. И выбираю… водяные пистолеты».

В следующих открытках я писал, что весьма искусно стреляю из водяных пистолетов, а в 1973 году эта семья пригласила меня в Пакистан. В аэропорту Карачи меня встречали брат, мать и сестра.

По дороге домой мы проезжали мимо Гора Кабаристан, мне указали на него из машины. Когда приехали, я открыл чемодан и приготовился раздавать подарки. Но сначала достал пару прекрасных водяных пистолетов и потребовал, чтобы брат выбрал себе один. Он засмеялся и обнял меня, и с тех пор между нами все было хорошо.

Выяснилось, что брат написал имаму в Оксфорд, спрашивая обо мне, и получил положительный ответ. Мое предложение было принято, и я женился.

Я позвонил в британское консульство и сказал, что я — англичанин, который женился на местной девушке и хочу увезти ее с собой в Великобританию.

В консульстве мне ответили, что ожидание интервью с иммиграционными властями для девушки займет полгода. Я уже думал было, что придется звонить в мою компанию и сообщить, что вынужден задержаться, но чиновник взял свод законов, и пробежав взглядом несколько страниц, сообщил, что девушка может ехать в качестве моей невесты при условии, что через некоторое время мы официально оформим брак.

Сначала жена протестовала и говорила, что не поедет в качестве подружки, но я сказал, что мы заключили брак на глазах у Аллаха, а все остальное неважно. Итак, уже через час у нее была виза.

Я перебронировал билет, так что по дороге в Англию мы смогли побывать в Саудовской Аравии и совершить умру. Здесь мы встретились со вторым ее братом, который не мог приехать на свадьбу, и он оплатил нам поездку в Медину.

Мы оба хотели, чтобы наши дети росли в мусульманской стране, поэтому я послал в Саудовскую Аравию запрос о работе.

В 1974 оду меня пригласил Университет нефти и минералов в Дахране, в 1986 году я по собственному желанию перешел на работу в Университет короля Сауда в Эр-Рияде.

В 1997 году я вышел на пенсию, а детей у нас нет и до сих пор, но Аллах щедр.

Дауд Р. Мэтьюз

Источник: OnIslam