Рассказ

Книга: От грехов до истины. (Омар и Хатидже). Часть 3 (18+)

Автор Аиша Рамаданова

Опубликовано 20.07.2013

Глава V. Дежавю.

Допив чай, мы все отправились в парк. Подойдя и сев на нашу любимую скамейку, я под видом, что внимательно слушаю парней, искал глазами Хатидже. На минуту мой взгляд замер на девушке, сидящей в красивом платке. Приглядевшись, я узнал Хати.

— МашаАллах! – улыбаясь, произнёс я.

— Что такое? – спорили парни и повернув головы назад.

— Ничего. Я сейчас буду, – ответил им я и, встав с места, направился к Хати.

— Ас-саляму Алейкум девушки, – кивнул я головой Хатидже и её подруге.

— Ва алейкум Ас-салям, – ответили они.

Сидящая рядом с Хати подруга, внимательно осматривая меня, постепенно увеличивала свои глаза. На её лице нарисовался, то ли знак вопроса, то ли какой-то ужас.

— С Вами всё хорошо? – поинтересовался я.

— Да, конечно. Прости, а ты не Омар Хамад?

— Да, он самый.

Девушка, недовольно посмотрев на Хати, поднялась с места и, пытаясь выдавить на себе улыбку, сказала:

— Я на минутку, Хатидже, спрошу кое-что у него.

Отойдя в сторону, чуть подальше от Хати, девушка спросила меня:

— Я могу поинтересоваться, что тебя от неё нужно?

— А в чём проблема, я не понял? Нравится она мне.

— Нравится? Ты что издеваешься? Оставь её в покое!

— Ты мне будешь указывать, что мне делать? Ты ей вообще кто?

— Я её лучшая подруга, считай сестра родная.

— Вот послушай меня подруга, если ты хоть как-то посмеешь мне помешать строить отношения с Хатидже, сильно пожалеешь.

— Ооо, только не надо меня пугать, Омар. Я-то знаю, на что ты способен и какой ты человек. Лучше побойся Аллаха, эта девочка не заслужила такого издевательства. Оставь её.

— Я тебе предупредил. Не лезь не в своё дело. И я не собираюсь издеваться, мне она слишком сильно нравится.

Посмотрев на меня как на врага народа, девушка опустила голову и подошла к Хатидже. Взяв свою сумку, она попрощалась с ней и, посмотрев на меня недовольным взглядом, ушла.

— Что она говорила тебе, Омар? Вы как-то не весело общались, – спросила Хати.

— Я так понимаю, у вас весь район меня ненавидит, да?

— Ха-ха, нет, ты что. А что она сказала?

— Ничего. Рада, что с тобою рядом такой надёжный человек как я.

— Ясно. Спасибо за приятное сообщение, Омар.

— Не за что. Пойдем, пройдёмся?

— Да, пошли.

— Я сейчас с друзьями попрощаюсь и иду.

Улыбнувшись Хатидже, я, подбежав к сидящему Шоме с Абдуллой и пожав им руки, сказал что должен отлучиться.

— Омар? Что происходит? Кто она? – спросил Абдулла.

— Потом Абдулла. Я пока не могу тебе всё сказать, – ответил я улыбаясь.

— Походу у кого-то бабочки парят. Ты что, влип конкретно? – радостно спросил Шамиль. – Давай, беги, беги романтик.

Пожав парням руки, я, подбежал к Хатидже и мы, отправились гулять, проходя по знакомым нам улицам. Пройдя немного вперёд, Хати случайно споткнулась и упала. Я моментально нагнулся, чтобы поднять её. Она повернулась и быстро начала поправлять свою юбку, чтобы я не видел её ног. Я пытался коснуться её, чтобы помочь ей встать, но неожиданно она закричала истеричным голосом:

— Не надо! Оставь меня!

Услышав этот дикий крик, меня как током ударило. Перед глазами появился силуэт той девушки, на которую я когда-то пытался напасть. Я снова увидел эти огромные накрашенные глаза и жуткий крик девушки, просящей отпустить её. Отскочив от Хатидже, я ударился спиной об стену дома. Испуганно присев на корточки я протёр лицо ладонью, пытаясь прийти в себя. Немного отдышавшись, Хатидже медленно поднялась и, отряхнув себя, подошла ко мне.

— Прости меня, Омар. Я тебя напугала?

— Нет. Всё в порядке. По-моему это я тебя напугал, да?

— Прости, я просто… У меня иногда бывает. Извини Омар. Я пойду домой, если ты не против.

Ничего не ответив ей, Хати опустила голову и ушла. Прихрамывая на одну ногу, Хатидже обернулась и, грустно взглянув на меня, скрылась за стенами домов. Просидев ещё пару минут, я в полном недоумении, поднялся с места и ушёл домой.

Подходя к дому, я увидел Абдуллу, которой сидел на бордюре и с опечаленным лицом смотрел куда-то в сторону нашего дома. Проследив за его взглядом, я увидел, что он наблюдал за Салимой, которая стояла вместе с сестрой на балконе и что-то обсуждала. Тихо подойдя я сел возле друга и тоже посмотрел на Салиму.

— О, Омар? – растерянно произнёс Абдулла.

— Да. Ты меня ждёшь?

— Нет, просто шёл и вот… Ну … Кстати, как погулял?

— Никак. Прошло столько времени, а крики той девушки не дают мне покоя.

— Какой девушки?

— На которую я напал тогда.

— Я уже и забыл о ней. Забудь и ты. Пока не отпустишь эти воспоминания, её образ тебя не оставит.

— Не знаю Абдулла. У меня сегодня дежавю было. Когда Хати споткнулась и закричала, я, словно попал в прошлое и видел, как кричала та девушка. Я осознал свою ошибку, я действительно сожалею. Я теперь молюсь, я пытаюсь избавиться от вредных привычек. Я каюсь в душе за сделанное. Но она меня не покинула, а совесть мучает с каждым днём всё больше. Ещё и все знакомые Хатидже, меня просто ненавидят.

— Знаешь, когда умерла моя мама, я как-то спросил отца: «Почему когда я просил у Бога счастье, Он забрал жизнь моей матери?» На что отец ответил: « Потому что за свою жизнь, что тебе Бог даровал, ты нашёл время на все свои развлечения, но ты не нашёл даже минуты, что бы сделать счастливой свою мать». Тут я задумался, а ведь действительно, когда мы что-то просим у Бога, что мы делаем взамен? Как я могу просить дать мне что-то, если я сам ничего для этого не сделал? То, что ты раскаялся это хорошо Омар, но если ты не начнёшь дарить счастья тем, кто в нём нуждается… Твои просьбы пойдут против тебя.

— Ты прав…

— Если ты и согрешил, это не значит, что ты не можешь искупить это. Всё то, что мы ломаем, при желании мы сможем и восстановить. Свой проступок одними молитвами не спасёшь. Постарайся искупить свой грех, помогая нуждающимся. Хочешь счастья в своей жизни? Тогда подари для начала это счастья кому-то. Для кого-то это — дом купить, а для кого-то просто конфетку подарить. Счастье у всех разное и у каждого оно своё. Для моей матери счастьем было, чтобы я был всегда рядом, но даже когда она, лёжа в больнице Дубая ждала меня, я гулял тут вместе с вами. Я не дал ей то, что по сути, я дать был обязан. И я за это расплатился, Омар. Самым дорогим расплатился, – резко замолчав, Абдулла встал с места и вздохнул. Немного еще постояв, он повернулся и сказал: — Постарайся сделать то, что обрадует твою Хатидже.

Ещё раз взглянув на Салиму, Абдула опустил голову вниз и ушёл. Провожая его взглядом, я посмотрел на свою сестру, которая внимательно смотрела на уходящего Абдуллу. Встав с места, я зашёл домой и направился в свою комнату, что бы обдумать сказанное Абдуллой и лечь спать.

На следующий день, выйдя из своей спальни, я спустился на кухню. Налив себе чай и взяв стакан в руки, я прошёл в зал и смотрел на ходящего из угла в угол, по комнате отца, который что-то кричал в телефон и размахивал руками.

— Что за люди? Перепутали документы, а мне опять идти и разбираться! – возмущался отец, смотря на маму и убирая телефон в карман.

— Отец, – позвал его я.

— Что такое, Омар?

— Отец, у нас тут район один есть. Такой не богатый.

— У нас такой район тут не один, Омар. Ну и?

— Так вот. Я хочу там фонтан построить.

— Что?! – удивился отец.

— Я хочу, чтобы ты выделил деньги на строение фонтана и красивых скамеек там.

Сделав удивлённое лицо, отец посмотрел на маму и, взглянув на меня, спросил:

— Это стоит не малых денег, Омар. Для чего нам такие затраты?

— Хочется, чтобы люди о нашей фамилии с гордостью говорили.

— Это правильно. У тебя восемь машин, Омар. Я разрешаю тебе продать их и сделать благо нашему городу. Если ты считаешь, что это стоит того.

Сказав это, отец как всегда гордо развернулся и ушёл. Посмотрев на маму, я сделал недовольное лицо. Подойдя ко мне, мама улыбнулась и сказала:

— Сынок, это очень хорошая идея, но пойми такие вещи…

— Отец думает я не смогу? – резко перебил я маму. — Он думает, я так слаб на машины?

— Ну что ты сынок, отец так не думает, но он хочет убедиться, что его сын действительно готов чем-то жертвовать ради других.

— Вот увидишь мама, я построю там фонтаны. Ты и отец, будете головы держать гордо, когда вам будут говорить обо мне.

— ИншаАллах, Омар! Хватит того, что твои недруги хотят унизать тебя при твоём отце. Пусть видят, какого сына мы вырастили. Да не склонит больше отец твой голову из-за тебя, а будет гордо смотреть на всех завистников свысока.

— ИншаАллах, мама.

Поцеловав маму в лоб, я направился на кухню. Поставив стакан на стол, на кухню вошла наша горничная Ванесса и сказала, что ко мне пришёл мой друг. Выйдя в коридор, я увидел идущего мне навстречу Шамиля.

— Шома? – удивлённо спросил я, протягивая ему руку.

— Прости, я собирался звонить, но встретил Хасана, и он сказал зайти. Мархаба ахи.

— Мархаба. Конечно заходи и не спрашивай. Мой дом, это и твой дом. Кстати, ты мне и нужен сейчас.

— Что стало?

— Мне надо машины мои продать.

— Все?

— Нет. Только семь. Audi оставлю себе.

— А что случилось?

— Мне деньги нужны.

— Ну, ничего себе. Это на что тебе такие деньги? Каждая твоя машина по нескольку миллионов стоит. Тебе на что столько? У вас кризис?

— Блин, нет. Я потом объясню. Так, ты поможешь продать их?

— Точно всё хорошо?

— Всё хорошо, поверь. Я их не из-за бедности продать хочу. Просто дело одно есть.

— Ну хорошо. Нет проблем. Месяц хватит?

— А по раньше?

— Я постараюсь, но рассчитывай на месяц.

— Хорошо.

— Договорились. Через месяц, думаю всё будет готово.

Обсудив это, мы с Шомой вышли на улицу и отправились во двор к Хатидже. Рассказывая Шамилю для чего мне эти деньги, я хотел показать ему, где и что я собирался построить. Пока мы шли ко двору, по дороге я увидел Хатидже, которая направлялась к цветочному ларьку.

— Шом! – резко сказал я, остановившись и потянув Шамиля, за ворот к себе.

— Что такое?

— Бегом, иди туда.

— Куда? – ничего не понимая, спрашивал Шамиль.

— Видишь, девушка направляется к ларьку? Бегом иди туда и сделай вид, что покупаешь цветы своей любимой и спроси у той девушки, какие она любит цветы.

— Что? Это ещё что за движения? Я не буду это делать.

— Быстро иди блин! – крикнул я, толкнув в спину Шамиля.

Недовольно посмотрев на меня, Шома поправил свои волосы и побежал к ларьку. Тем временем Хатидже выбирала какие-то травы и маленькие цветочки, скорее всего для приготовления чего-то. Зайдя в ларёк, с серьёзным видом, Шамиль подошёл к рядом стоящим розам возле Хатидже и внимательно начал рассматривать их.

— Вам что-то подсказать? – спросил торговец.

— Нет, саул. Я сам.

Торговец улыбнулся и подошёл к Шамилю.

— Вам что-то подсказать? – спросил торговец.

— Нет, саул. Я сам.

Торговец улыбнулся и подошёл к Шамилю. Посмотрев недовольно на продавца, Шамиль развернулся к Хатидже и крикнул:

— Девушка!

— Аллах! – испуганно, выкрикнула Хати.

— Да можешь просто, Шомик. Скажите, а какие цветы Вы любите?

Протягивая торговцу деньги, Хатидже с довольно злым взглядом посмотрела на Шамиля и спросила:

— Чего нужно?

— Спрашиваю, цветы ты какие любишь?

— А Вам какая разница?

— Да вот, мне нужно девушке одной купить и не знаю, какие вы любите цветы.

— Разрешите Господин, я Вам посоветую, – опять сказал торговец, улыбаясь Шамилю.

— Подожди да, дай я с девушкой поговорю.

— Я не знаю, у каждой свой вкус, – ответила Хатидже и расплатилась с продавцом.

— Ну подскажи, да, – продолжал настаивать Шамиль.

— Ох, ну вот, этот букет ничего… – показала Хати на красивый букет алых роз, и направилась к выходу.

— Значит, все девушки любят алые розы? – крикнул ей в след Шамиль.

— Нет ни все, я например синие люблю, но и эти очень красивые. Просто алые розы, показывают сильные чувства.

— Ясно, ну спасибо ухти, – улыбнулся ей Шамиль.

Кивнув головой, Хатидже удалилась. Продавец не прекращал улыбался Шамилю, на что Шамиль недовольно посмотрел на него. Дожидаясь пока Хати исчезнет из виду, Шома выбежал из ларька. Подойдя ко мне, он поставил свою руку мне на плечо и посмотрел внимательно в глаза.

— Ну что? Узнал? – спросил я с интересом.

— Да. Короче, красные розы это типа у тебя страсть и чувства, а так ей нравятся синие.

— Какие? – удивлённо, спросил я.

— Я сам в шоке. Что только девушки не выдумают. Роза как может быть синей, скажи мне?

— Ладно, хочет синие, найду ей синие.

— Тормози. Она кто такая?

— Ну, девушка.

— Ты меня убиваешь своими логическими ответами. А конкретнее?

— Потом. Пока пошли розы найдём.

— Ненавижу романтиков, – недовольно сказал Шамиль.

Улыбнувшись ему, я толкнул его в плечо и побежал к ларьку.

— Ас-саляму Алейкум, – поздоровался я с торговцем. — Скажите, у Вас есть синие розы?

— Ва алейкума Ас-салям. Нет, синих нет.

Переглянувшись с Шомой, мы решили поспрашивать в других цветочных магазинах. Объехав все возможные ларьки и магазины, мы нигде не могли найти синие розы. Вернувшись, домой, я забежал к себе в сад. Там стоял наш садовник Хабиб и подстригал куст. Подойдя к нему, я спросил:

— Хабиб, ты не знаешь, где у нас синие розы продают?

— Рынок у нас один есть, там я видел пару раз синие розы.

Узнав адрес рынка, я выбежал во двор, где меня ждал Шамиль. Подбегая к нему, мне навстречу резко затормозила машина Абдуллы. Высунув голову из окна, Абдулла крикнули мне:

— Эй! Ты куда так несёшься?

— На суете пацан, – сказал Шамиль, подходя к машине.

— Вы куда-то спешите? Садитесь, подвезу, – говорил Абдулла.

Шома открыл дверь автомобиля и позвал меня. Сев сзади и поздоровавшись с Абдуллой и Хакимом, который сидел спереди, я назвал адрес рынка и мы поехали туда.

— А что тебе там нужно? – спросил Абдулла.

— Мне нужны синие розы.

— Ого, и такие бывают? А зачем тебе?

— Хакиму подарить хочет, – резко сказал Шамиль, и засмеялся вместе с Абдуллой.

— А что, я рад буду, подари, – улыбаясь говорил Хаким.

— Нет, ну серьёзно. Для чего они тебе?

— Для Хатидже.

— Ооо – хором, простонали парни.

— Говорю же, местный Ловелас, – сказал Шамиль.

— Не знаю Омар, не нравится мне это, – говорил Абдулла.

— Тебе походу все, кого я выбираю, не нравятся.

— Я не сказал, что мне она не нравится. Мне сама ситуация не нравится. Надо лучше узнать кто она, что из себя представляет. Сейчас девушек опасно на «ура» брать. Если печёшься о своём статусе, то лучше узнать о её прошлом.

— Я уже узнал. Она хорошая и приличная. Из не богатой семьи, дочка сапожника и…

— Чего? – выкрикнул Шамиль, не дав мне договорить. – Какого ещё сапожника?

— Простого сапожника! Что за реакция?

— Ты, я надеюсь, не женится собираешься? – спросил Абдулла.

— Вообще-то планирую.

— ЧТО?! – опять хором крикнули парни.

— Тормози ле. Как это? Во первых тебе по статусу не подходит, – говорил Шамиль.

— Что за бред, Шом? Причём тут статус? Я тоже далеко не сын Султана!

— Нет, Омар, он прав, – сказал Абдулла. — Как ты себе представляешь, сын нефтяного магната женится на дочери сапожника? Это же будет обсуждаться, тебе ни кто не позволит на ней жениться.

— Мне она нравиться и я хочу жениться по любви. Брак по расчёту и моему статусу, вы сами видели, каким оказался.

— Согласен, Фатма не удачный пример. Но Омар, по любви ты можешь жениться, на дочери генерала, на дочери депутата, ну, на крайний случай на дочери шейха. Но ни как не на дочери сапожника, – возмущался Абдулла.

— О да, дочь шейх это крайний случай, крайнее некуда прямо, – кивал головой Хаким.

— Нет, ну я пример привёл. Его отец не позволит такую в дом привести – продолжал Абдулла.

— Я боюсь, что тут не столько отец Омара, сколько, её родители против будут, – сказал Хаким, повернувшись ко мне. – Они не захотят отдать её в семью богатых людей, тем более рода Хамада.

— Ой, оставьте да. Суету не наводите, не захотят её родители, сделаешь как у нас в Дагестане, – сказал Шамиль, ударив меня по плечу.

— Это как? – спросил я.

— В багажник и всё. Увозишь и живёшь себе спокойно.

— У вас что, женщин в багажник засовывают? – удивленно спросил Хаким.

— Ну да, если мозги делать начинает. А обычно когда родные против, у нас просто крадут и всё.

— Отвечаю, я должен побывать в Дагестане, слушая Шамиля, мне кажется там не реальные люди живут, – смеялся Абдулла.

— Ужас, бедные девушки, – недовольно произнёс Хаким.

— Ой, что бедные? Наши девушки более мужчины, чем ты Хаким, тебя увидят, обсмеют.

— Как можно совать женщину в багажник? Это дикость какая-то, – возмущаясь говорил Хаким.

— Хаким, он просто пример привёл, не надо всё так буквально воспринимать, – сказал я, пытаясь закрыть тему.

— Они могут и пистолетами возле них махать и это у них круто, Омар! – не успокаиваясь, выкрикивал Хаким.

— Ты что попутал? Кто сказал, что это у нас круто?

— Я на видео видел, ты же сам показывал.

— Пф, если два ишака так сделал, ещё не значит, что у нас это круто. Мне, что тебе сейчас, конченных Арабов начать перечислять?

— Эй-эй. Успокойтесь! – недовольно выкрикнул Абдулла.

— А ну перечисли Шома, что ты мне в пример приведёшь?

— Угомонитесь, вы чего! – сказал я, отдергивая Шамиля назад, который упорно прижимался к сидению Хакима.

— То носы своим женщинам отрезаете, то публично камнями забиваете и стреляете в них, это нормально, да? Это в двадцать первом веке не дикость?

— Шома прекрати! Успокойтесь блин! – недовольно крикнул Абдулла на Шамиля.

— Где ты видел у нас такое? Где ты видел, чтобы мы камнями били? Что ты мне стереотипы запада навешиваешь?

— Ты же мне внушаешь стереотипы о моём народе! Мы не крутим возле женщин пистолетами и всех по багажникам не суём! Культура и уважение к женщине вообще на Кавказе зарождалась, ясно тебе? Мы своих женщин никогда как ваши, не унижали и не мучили!

— У вас культура? Не смеши меня! Женщина для нас святое, и если ты увидел какую либо нашу казнь, то имей в виду, святое не казнят! Значит, они допустили лишнее, раз с ними так поступают. А вот в вашей культуре и уважению к женщинам, я что-то сомневаюсь. Если женщина в багажнике для вас это круто, то о какой цивилизации и культуре твоего народа можно говорить?

— Слышишь ты, гей чёртов! – выкрикнул Шамиль, схватив Хакима за горло.

— Тихо! Вы что погнали совсем?! Угомонитесь! – заорал я и отдёрнул Шамиля назад. – Не перегибайте палку, у каждого народа, свои обычаи и своя культура. Всё! Или уважайте друг друга, или выйдите из машины.

— В натуре ребят, вы чего? Успокойтесь, – сказал Абдулла, останавливая машину.

Ничего нам не ответив, Хаким и Шома сделали злые лица и сидели молча.

– Приехали. Выходите, – сказал Абдулла, открыв дверь.

Выйдя все на улицу, я подошёл к Абдулле и попросил его немного поговорить с Шамилём, а сам схватил Хакима за руку и, потянув его, пошёл вперед.

— Хаким, что на тебя нашло? Не красиво ведёшь себя.

— Я не понимаю, как можно совать женщин в багажник?

— Он просто это в пример сказал, зачем ты начал из мухи слона делать? Даже если они и засовывают туда своих женщин, зачем ты называешь это дикостью? Это его обычаи. А обычаи других народов, как истинный Араб и Мусульманин, ты должен уважать.

— Уважать то, что приносит вред женщине, я никогда не смогу. Меня иначе воспитывали.

— А если это радует их женщин? Раз это обычаи, Хаким, значит этих женщин они устраивают. Ни тебе судить, что верно они делают, а что нет. Многих в других странах смущает, что мы соблюдаем обряд обрезания и считают это диким Хаким, что теперь? Нам прислушаться к ним?

— Не путай обычаи с обязанностями.

— Хаким, давай закончим на этом, и прошу, не повторяй этого больше.

— Ладно, не повторится.

— Вот и всё. У нас тоже есть свои обычаи, которые для многих кажутся ненормальными, но такова наша культура. Нужно уметь уважать культуры разных народов.

— Я понял тебя, ахи. Видно не выспался.

Похлопав Хакима по плечу, я подошёл к цветочному прилавку и, поздоровавшись с торговцем, спросил:

— У Вас есть синие розы?

— Сейчас покажу, – ответил он, и зашёл в домик.

— Ты деньги взял? – спросил Абдулла.

— Они всегда со мной.

— Вот посмотрите, – сказал продавец, протянув нам, пять голубоватых роз.

— Что-то они не синие, а голубые, – говорил я, рассматривая бутончики.

— Когда Хаким умрёт, я всю его могилу такими цветами украшу, – недовольно сказал Шамиль и, иронично посмотрев на Хакима, увёл взгляд в сторону.

— Блин, ну Шома. Прекратите уже! – сказал я шёпотом и стукнул рукой, смеющегося Абдуллу.

— Темнее нету, но могу заказать, – продолжал торговец.

— Когда они будут?

— Если Вам так срочно, то завтра уже будут.

— Мне нужно сегодня. Я заплачу сколько скажете.

Продавец взял телефон и, зайдя в домик, кому-то позвонил. Через пару минут он высунул голову и спросил:

— А сколько цветов Вам нужно?

— Тысяча, – уверенно ответил я.

Абдулла и Шамиль удивлённо переглянулись. Ещё через пару минут торговец вышел и сказал:

— Вам повезло, через шесть часов цветы уже будут у меня.

— Только чтобы синие были, красивые.

— Всё так и будет, Господин.

— Спасибо Вам. Тогда через шесть часов я буду у Вас.

Попрощавшись с продавцом, мы сели в машину и поехали домой. Часов пять я собирал документы от своих машин и помогал Шоме сделать всё нужное, для их продажи. После всего я сильно устал и прилег, чтобы отдохнуть. От переутомления я быстро уснул.

Спустя некоторое время, медленно открывая глаза, я посмотрел на часы. Уже было шесть часов вечера. Подпрыгнув с кровати, я схватил кошелёк и выбежал из дома. Сев в машину и понимая, что уже прилично опаздываю, я доехал до рынка и подбежал к торговцу.

— Простите меня, я заснул.

— Ничего-ничего. Ваши цветы привезли, — сказал торговец и направился к домику.

Ожидая его на улице, я увидел, как он вышел тянув за собой ведро забитое шикарными, синими розами.

— Вот это красота, – произнёс я. — Спасибо Вам.

— Не за что, Омар.

— Знаете моё имя? – удивлённо спросил я.

— Знаю-знаю, — улыбнулся мне торговец.

Улыбнувшись ему в ответ, я подошёл к вазе с букетом алых роз и вынул одну.

— И ещё, вот это я возьму, – сказал я, вытащив самый красивый бутон.

— Конечно, берите.

Расплатившись за цветы, и еле донеся их до машины, я поехал к ближайшему магазину. Зайдя в отдел мягких игрушек, я подошёл к лавке плюшевых мишек. Внимательно смотря на медвежат, я выбрал, на мой взгляд, самого милого на внешность. Купив его и сев обратно в машину, я подъехал к тем самым домам, где обычно проходит Хатидже, когда возвращается с мечети домой. Внимательно осматривая невысокие дома, стоящие впритык друг к другу, я вынес букет цветов на улицу и вместе с мишкой полез на крышу одного из домов. Еле донеся ведро с цветами на крышу, я сел передохнуть. Поделив огромный букет пополам, я отнес каждый букетик, на разные крыши. Дома шли в форме лестницы. Взбираться с одной крыши на другую проблем не было.

Разделив по каждому букету на каждую крышу, я подошёл к последнему дому, от которого шла лестница вниз, и усыпал ее крышу цветами, поставив в центре мишку. Вернувшись обратно к самому первому дому и усевшись на крыше возле роз, я позвонил Хатидже.

— Да.

— Мархаба, Хати.

— Мархаба, Омар.

— А ты дома?

— Нет.

— А где?

— Я племянницу к тёте отводила, но уже возвращаюсь домой. А что случилось?

— Ничего, всё хорошо. Просто услышать тебя хотел.

— А ты где, Омар?

— Я… А я с друзьями в кафе. Отдыхаю.

— А, ясно. Ну, хорошо, хорошего отдыха вам. Удачи.

— Шокран. И тебе удачи, Хати, – сказал я и, убрав телефон, лег на крыше в ожидании Хатидже.

Спустя несколько минут, наконец-то я увидел, что кто-то идёт. Это была Хати. Она уже проходила мимо дома, где лежал я. Схватив одну розу и полностью прижавшись животом к крыше, чтобы меня не было видно, я кинул один цветочек вниз. Хатидже остановилась. Посмотрев на, непонятно откуда упавшую розу, она подняла голову вверх. Ничего не поняв, Хати пожала плечами и, взяв цветок, пошла дальше. Быстро, словно ящерица я пополз вперёд и кинул ещё один цветок. Хати опять остановилась. Подняв цветок, она отошла чуть дальше, пытаясь посмотреть, откуда они падали. Ничего не увидев, она улыбнулась и продолжила свой путь.

Я продолжал бросать цветы, тихонько перелезая с одной крыши на другую. Набрав уже целый букет, Хати дошла до ступенек последнего дома. Увидев лежащие на ступеньках розы, Хати поднимала их, добавляя к своему, уже достаточно большому букету. Поднявшись на крышу дома, Хатидже засияла подобно солнцу.

Увидев сидящего медвежонка, вокруг которого всё было усыпано синими розами, Хати не сдержала восхищённых эмоций. Стоя с боку и наблюдая за счастливой Хатидже, я сделал шаг в перёд и медленно стал приближаться к ней. Растягивая улыбку до ушей, я внимательно смотрел в прекрасные и большие глаза Хати, которые светились, подобно звёздам. Отложив огромный букет цветов, Хатидже взяла в руки мишку и крепко обняв его, подошла ко мне. Вынув руку из-за спины, я протянул ей одну красную розу.

— Я знаю, ты любишь синие розы, но чувства и страсть описывает лишь алая, – сказал я и замолчал, внимательно смотря на прослезившиеся глаза Хатидже.

— Омар…

— Да?

— Я не знаю, что и сказать. Мне ни кто такого ещё не делал, – сказав это, Хати заулыбалась и слёзы потекли с её глаз.

Я тут же обнял её и прижался к ней, как можно сильнее, сдавив медвежонка между нами. Простояв так пару минут, Хати немного успокоилась и сказала:

— Спасибо Омар. Мне очень приятно. Но куда я это всё дену? Я не смогу отнести этот букет и мишку домой. Меня не поймут.

— Ничего. Цветы можем тут оставить. А мишку скажи, что племяннице купила.

— Не могу Омар, родители знают, что я не могу купить такую игрушку. Мне не поверят.

— Ладно, я его у себя оставлю. Скоро придёт время, и ты его заберёшь.

— Как это, придёт время?

— ИншаАллах, я женюсь на тебе, Хатидже.

Хати замерла. Опустив голову и отойдя от меня, она села на угол крыши и поправляя свою юбку, о чём-то задумалась. Тихонько подойдя и присев рядом, я смотрел на её блестящие от слёз глаза.

— Что такое? Ты не рада?

— Нет, просто я как-то не думала…

— Что не думала?

Схватив мишку и розу, я отложил их в сторону. Взяв Хатидже за подбородок, я развернул её лицом к себе и спросил:

— Я не нравлюсь тебе?

— Нравишься, Омар.

— А что тогда?

— Я не верю, не верю, что ты мог полюбить меня.

— Почему? Неужели я так похож на несерьезного человека?

— Нет, Омар, просто…

— Что просто?

— Пожалуйста, можно я пойду домой? Мне нужно обдумать всё это.

Посмотрев на опечаленную Хатидже, я в душе расстроился. Погладив её по щеке я убрал руку и, отвернувшись, сказал:

— Хорошо Хати, иди.

Хатидже встала с места и, взяв одну красную розу, спустилась вниз. Я сидел молча, чувствия себя брошенным на миллион долларов. Недовольно сжимая руку в кулак, я сидел и, смотря на уходящую Хатидже, провожал её взглядом.

Оставшись наедине со своими мыслями, мой покой нарушил звонок от отца. Нехотя выну телефон из кармана, я ответил:

— Да отец.

— Ты где потерялся? Давай быстрее домой, нас Абу Салих ждёт, у них целый пир дома. Давай не задерживай нас.

Убрав телефон, я схватил мишку и спустился к машине. Тысяча синих роз так и остались греться под палящим солнцем на крыше небольшого дома. Оставив медведя на заднем сидении автомобиля, я зашёл домой. Навстречу мне вышла наряженная мама и, застёгивая серьгу на ухе, сказала:

— Омар, ну что так долго? Быстрей оденься красиво и не забудь часы надеть.

— Хорошо, мам.

Поднявшись к себе, я переоделся и стал рассматривать себя в зеркале.

— Омар, ты всё? – спросил, вошедший в комнату Хасан.

— Да, уже готов.

— Покажись. Почему без настроения?

— Устал.

— Почему ты вечно устаешь? Чем ты занимаешься?

— Мне даже просто ходить больно Хасан, спина от каждого моего шага просто ломит от боли.

— Ладно. Сейчас отбрось это всё и соберись. Там много важных людей будет, на нашу семью тоже немалое внимание будет, так что соберись.

— Да. Всё в порядке. Можем идти.

Спустившись всей семьёй, мы усаживались в папин джип. Отец с Хасаном сели спереди, а я, Салима и мама, сзади.

— Салима, почему лицо так слабо накрасила? – возмущалась мама, доставая с сумки косметичку.

— Ангел мой, оставь, не малюй её, – говорил отец и делал по громче звук в машине.

— Кхалед, там столько людей будет, а она бледная вся. Что подумают. Накрась глаза Салима, – продолжала настаивать мама.

Я отвернулся и смотрел в окно. Всю дорогу мама, то глаза подводила Салиме, то доставала какие-то украшения и просила её надеть их.

Наконец-то доехав к роскошному дому Господина Абу Салиха, который являлся очень влиятельным бизнесменом, мы припарковались и поспешили вслед за другими гостями. Перед нами открылись огромные двери в огромный зал. Всё было в бело-золотых тонах, мраморные стены и белые колоны, придавали дому царский вид. Огромные люстры из хрусталя покрытые золотом, поражали своими размерами. Одним словом, дом напоминал дворец султана и гости в его дворце, были исключительно равные его статусу. Пройдя в гостиную, где находилось огромное количество людей, мой отец с матерью стали подходить к знакомым и здороваться с ними. Повсюду ходили официанты и разносили на подносах угощения. Подойдя к краю стола, я увидел Абдуллу, который что-то с аппетит кушал.

— И ты тут? – спросил я.

— Да, как же без нас? Тут и Хаким где-то бегает. Как прошёл сюрприз?

— Какой сюрприз?

— Ну, синие розы.

— А, это… Пойдёт.

— Чего так? Ей, не понравилось что ли?

— Понравилось. Просто она не уверена, хочет ли всего этого.

— Пф, она ещё и носом крутит? Вот даёт.

— Ничего. Если нужно, то буду ждать.

— Омар, насильно мил не будешь. Может ты не будешь торопиться?

Не успев ответить Абдулле, я увидел проходящего Ахмеда, возле которого красовалась Фатма. Недовольно смотря на ни них, я спросил Абдуллу:

— Они уже и публично вместе ходят?

— Да, у них помолвка была.

— Мда. Я смотрю, Ахмед добивается своего.

Подойдя к нам, и нагловато улыбнувшись, Ахмед посмотрел на нас и сказал:

— Кого я вижу?

— Хвала Аллаху, что всё ещё видеть можешь, Ахмед – недовольно ответил я.

— Не злись так Омар, подумаешь, невесту отняли, инвалидом остался. Ну, с кем не бывает? Аллах всех по достоинству наказывает. Постарайся принять это.

— Пошёл ты. Не порть этот вечер своим присутствием.

— Хорошо, оставлю вас наедине. Да кстати, – сказал Ахмед и нагнулся к моему уху. – Я рад, что ты снова ходишь Омар, надеюсь, в следующий раз у тебя не только тормоза откажут, а вся машина на воздух взлетит.

Сказав это, Ахмед посмотрел на меня и моргнул мне одним глазом. Я тут же схватил его за горло, но Абдулла моментально отдернул мою руку и крикнул:

— Не тут Омар. Он специально провоцирует. Не реагируй.

— Послушай друга Омар, а то опять опозоришь своего папу, – сказав это, Ахмед ушёл.

— Ублюдок.

— Что он тебе говорил? – спросил Абдулла.

— Ничего.

Тут нас прервал, подошедший к нам сзади, Хасан. Стоя между нами и обняв нас за плечи он спросил:

— О чём беседуем?

— Да так, обсуждаем погоду.

— Какая погода, Омар? Ты лучше посмотри, сколько дам сегодня здесь. Самое время парни, задуматься вам о браке. Выбор жён тут великолепный.

— Хасан, ты первый задумайся. А то всё в девках ходишь, – сказал я засмеявшись.

— Кстати о хождении в девках, видите того парня? – говорил Хасан, показывая глазами на стоящего мужчину, лет тридцати.

— Ассад что ли? – спросил Абдулла, с аппетитом откусив бутерброд.

— Да-да. Это Ассад. Говорят очень хороший человек, – продолжил Хасан.

— Да, его многие хвалят, он немало денег вложил на улучшение нашего города, – говорил Абдулла, с набитым ртом.

— Так вот, оказывается он уже давно глаз на Салиму положил, — сказал Хасан и улыбнулся.

Абдулла замер и посмотрел на меня. Медленно убрав бутерброд ото рта, Абдулла перевёл взгляд на Хасана, и спросил его:

— И что вы собираетесь делать?

— Наш отец был рад, узнав об этом. Естественно мы дадим добро.

— А Салима? А её вы спросили? – с явным волнением в голосе спрашивал Абдулла.

— Мы её не спросим, а мы ей скажем, чтобы готовилась к удачному замужеству, – улыбнувшись, Хасан ударил по плечу Абдуллу и ушёл.

Абдулла изменился в лице. Он посмотрел на меня так, словно надеясь, что я что-то скажу ему. Но я молчал и смотрел вперёд.

— Это кто стоят тут? Почему такие грустные? – весело закричал Хаким, подбегая к нам.

Абдулла стоял молча, смотря куда-то в даль. Посмотрев на странный вид Абдуллы, Хаким взглянул на меня, пытаясь понять, что с другом такое. Посмотрев на непонятный головной убор Хакима, я, скорчив лицо, спросил его:

— Что за? Что за презерватив у тебя на голове?

— Это национальная шапка! Сам ты презерватив! В Индии все такие носят.

— Мда. Я всегда поражался вашим костюмам. Дай я сфоткаюсь с тобой.

Я обнял Хакима и начал позировать с ним, Абдулла как всегда вытащил свой «драгоценный» телефон и сфотографировал нас.

Пока мы обезьянничали, я заметил стоящих чуть дальше от нас, маму и Салиму. Мама что-то пыталась говорить Салиме, но сестра себя вела капризно. Размахивала руками и что-то отвечала в явно агрессивной форме. Увидев такое недопустимое поведение сестры, я сказал ребятам, что отлучусь на мину. Подойдя ближе к маме и сестре, я увидел, как мама резко дёрнула Салиму за руку и недовольно сказала ей:

— Салима, дочка, прекрати себя так вести! Люди увидят!

— Мама, я умоляю, только не за него. Я не хочу за него!

— Тише Салима! Дома решим всё. Люди увидят! Успокойся!

— Что у вас случилось, мама? – спросил я, внимательно посмотрев на мать.

— Ничего Омар.Салима увидела жениха и ничего не зная о человеке, уже истерики мне закатывает.

Скажи, Омар, разве мать своей дочери пожелает плохого? – спросила мама и повернулась к Салиме. — Такой человек, который именно как человек хороший, хочет руки твоей просить. А ты что? Как ведёшь себя?

Салима стала заливать глаза слезами и, покачивая головой, смотрела на меня. Я не знал, что говорить. Мама продолжала рассказывать, какой же хороший этот Ассад и как Салиме повезло. Не выдержав, Салима развернулась и выбежала из зала. Забежав в маленькую комнатку, где стояли одни умывальники, Салима прижалась к холодному кафелю на стене и стала рыдать.

— Нет, Омар, ты видишь? Что она себе позволяет? – злилась мама.

— Мам, не злись. Я успокою сестру. Это она от неожиданности просто. Ты главное не нервничай и береги себя.

Кивнув маме, я побежал за сестрой. Зайдя в маленькую комнатку, я увидел рыдающую, сидя на полу, сестру. Одной рукой она держалась за умывальник, а другой закрывала рот. Присев рядом на корточки, и смотря на плачущую сестру, я пытался успокоить её.

— Ухти, ну ты чего? Тебе что верблюда предложили?

— Как ты не понимаешь, Омар?! Не смогу! Не смогу я так выйти замуж!

— Тише. Не ори, нас услышать могут.

— Мама сказал, что отец уже дал им согласие, Омар. Через месяц я выйду за него! Почему ты и Хасан ещё не женаты, а меня уже выдают замуж? За что мне такое наказание?

— Тише Салима! Успокойся! Почему ты не думаешь, что с Ассадом ты будешь счастлива? Его все хвалят сестра, не могут же плохого человека все хвалить.

— Да пусть хоть ангелом будет! Я не хочу! Ты же знаешь, что я люблю другого!

Сказав это, Салима, двумя руками схватилась за лицо и стала кричать. Чтобы заглушить плачь, я обнял её и прижимал лицом к плечу.

— Всё, успокойся. Прекрати плакать, –говорил я , как можно сильнее прижимая к себе сестру.

— Помоги мне Омар. Поговори с отцом, я прошу тебя, – сказала Салима, взглянув на меня заплаканными глазами.

Я смотрел на неё и молчал. Увидев, что я был полностью растерян, Салима схватила мои руки и стала целовать их.

— Ты что делаешь?! Прекрати Салима! – выкрикнул я, одёрнув свои руки.

— Умоляю Омар! Не отдавай меня ему!

— Хорошо! Всё. Только сейчас успокойся! Впереди ещё целый месяц. Когда вернёмся домой, я поговорю с родителями. Только сейчас успокойся, прошу. Нам лишние слухи не нужны.

— Обещаешь мне, ахи? – спросила Салима, прижавшись к моему плечу.

— Обещаю ухти, обещаю… — ответил я, и поцеловал Салиму в лоб.

Подождав пока сестра немного успокоится, я встал с места и направился в зал. Подойдя к ребятам, я потянул за руку Абдуллу и сказал ему на ухо:

— Иди, зайди в умывальню.

— Что случилось?

— Иди быстрее, там Салима.

Абдулла тут же дернул головой и, посмотрев внимательно мне в глаза, побежал к Салиме. Забежав в комнату и увидев сидящую на полу Салиму, он тут же схватил её за плечи и прижал к себе.

— Ты что? Что случилось? – спрашивал Абдулла, гладя по спине Салиму.

— Абдулла! Родной мой! Они меня замуж выдать хотят, – сказала сестра, снова заплакав.

— Да, я знаю. Не смей плакать Салима, счастье моё. Я не отдам тебя ни Ассаду ни кому либо вообще. Надо будет и умру. Но тебя не отдам, поняла? Не смей плакать!

— Если умереть, то вместе. Лучше смерть, чем жить не с тобой.

— Только со мной моя принцесса. Обещаю. Как сейчас я тебя обнимаю, так и буду я обнимать тебя и через сто лет и после смерти тоже.

— Я тоже Абдулла. Лучше я утону в своих слезах, и буду ждать тебя в Раю. Чем тут живя как в Аду страдая, я буду жить с другим, и служить ему.

— Ты будешь моей! Если я так сказал, значит так оно и будет. И если суждено нам будет умереть, то умрём держась за руки.

Сказав это, Абдулла прижал к себе Салиму и что-то шептал ей на ухо, стараясь утешить её. Я стоял за стенкой вместе с Хакимом и всё это слышал. Слова Абдуллы, заставили меня задуматься. Моё сердце обливалось кровью, слушая как они разговаривали. Я вспоминал как бил свою сестру, как кричал и наказывал её. Как прогнал своего друга и как хотел помешать их чувствам.

Кивнув Хакиму, я вышел оттуда и направился к балкону. Зайдя на, большой и просторный балкон, я вдохнул как можно больше воздуха и пытался собраться с мыслями. Хаким, закрыв двери, подошёл ко мне и положил руку мне на плечо.

— Не терзай себя, Омар. Это можно будет исправить.

— Я никогда не думал, что моя сестра так любит. И я удивлён, насколько сильно её любит Абдулла.

— Разве у тебя с Хатидже ни так?

— Хм. Возможно. Но Хатидже мне не говорит о своих чувствах, я не знаю, взаимна ли моя любовь.

— Девушкам свойственно скрывать свои эмоции, надо уметь читать их по глазам.

— Хаким? Ты мне прямо Мустафу муллу напомнил.

— Ха-ха, это ночь на меня философские мысли навеяла. Ты же знаешь, когда город погружается в темноту, наш покой нарушают раздумья.

— Если бы ты знал Хаким, как я устал. Мне иногда кажется, что небо на меня упало. Я хочу всё сделать как лучше, но всё получается иначе.

— Я знаю Омар, я понимаю как тебе тяжело, но отбрось все мысли. Старайся сделать то, что принесёт радость другим. Если они любят друг друга, то зачем ты им мешаешь? Любовь, это один из прекрасных чудес Аллаха, не смей нарушать это чувство, Омар. Это тоже в какой-то степени грех, когда мы пытаемся разрушить чьи-то чувства. Если им не суждено быть вместе они и так разойдутся, а если суждено, то они будут счастливы. Не препятствуй чужому счастью.

— Счастье моей сестры и моё счастье. Я прислушаюсь к твоим словам, Хаким. Кстати, ты ведь видел, как я разбился на гонках?

— Ну да.

— Можешь мне назвать причину моей аварии?

— Ну, как бы… Ты просто не повернул вместе со всеми.

— И всё?

— Ну да.

— А то, что у меня тормоза не работали. Ты знал это?

— Нет. Все знают, что ты просто не успел вовремя свернуть.

— Ахмед…

— Что Ахмед?

— Кто осматривал мою машину?

— Я не знаю.

— Надо будет узнать.

— Думаешь, Ахмед постарался?

— Уже уверен. Видно не перенёс то, что я его лицо с унитазом познакомил.

— Что сделал? Ха-ха, когда ты успел?

— Было дело. Ладно, пошли, а то ещё искать нас будут.

Улыбнувшись Хакиму, мы направились в зал. Вечер подошёл к концу и гости стали расходится. Мы так же со всеми попрощались и уехали домой. Спустя пару дней, боли в моей спине усилились. Ходить было больно и невыносимо. Я сутками лежал в постели, принимая бесконечные уколы и массажи. Шло время, проходили дни, недели и даже месяц. Всё это время я почти не вставал с кровати, разве что поесть и в ванную сходить. Шамиль в течение месяца, успел продать пару машин, благодаря чему, я уже имел большие деньги. Рассказав отцу о том, что машин больше нет, и я готов отдать свой доход на улучшение района, я его сильно удивил. Но отец своё слово сдержал, он сделал всё, чтобы нам дали разрешение на строительство фонтана и не большого парка для детей. Приходя постепенно в себя и уже начиная, снова, нормально передвигаться, я решил наконец-то пройтись по городу. Позвонив Хакиму, мы договорились встретиться у нашей любимой скамейки.

— Мархаба, Омар.

— Мархаба, Хаким – поздоровался я с другом, присаживаясь на лавку.

— Ну что, я тебя поздравляю, — сказал довольно Хаким.

— С чем?

— Все только и сплетничают о том, что ваша семья строит парк в одном из районов Манамы.

— Это мало радует. Я почти месяц пролежал дома, а Хатидже мне ни разу не написала.

— Это плохо…

— Это показывает, что я ей безразличен, Хаким.

— Не переживай, найдёшь ещё другую.

— Нет, я хочу именно её. Ладно, пошли я хочу посмотреть, как там строительство идёт.

Пройдя пару кварталов и спускаясь во двор, где стоял дом Хати, мы увидели детскую площадку. Малыши игрались со своими родителями, чуть дальше стояли лавочки, на которых сидели люди, а по центру строили фонтан. Присев на скамейку и с удовольствием, осматривая, каким же красивым стал этот двор, мы услышали разговор нескольких деДушек, сидящих сбоку от нас.

— Раз Хамад такие деньги вложил в наш двор, значит, жди чего-то дурного.

— Говорят, это его сын всё сделал.

— Наверно сын в политику пойдёт, заранее решил пыль людям в глаза пустить.

Слушая весь этот бред, я поднялся с места и пошёл вперёд.

— Омар стой. Ты куда? – спросил Хаким, идя за мной.

— Что за люди такие? Их не трогают, они жалуются, что их не замечают. Сейчас их заметили и хотят помочь, они жалуются, что мы показуху устраиваем. Как их понимать?

— Людям угодить сложно. Не злись Омар, все мы живые и все имеем право на собственное мнение.

Недовольно отвернувшись от Хакима, я увидел Хатидже. Она шла не такая веселая, как обычно я привык её видеть. Поднимаясь по ступенькам к себе домой, и увидев меня, она замерла. Посмотрела мне в глаза, она молча увела свой взгляд в сторону и зашла домой.

— Ты видел Хаким, она даже не поздоровалась…

— Да…

В этот момент раздался крик девушки, стоящей сзади нас.

— Опять вы тут?

Обернувшись, я увидел недовольную подругу Хатидже.

— Это ты её против меня настроила? – спросил я.

— Нет, Омар. Её отец запретил ей с тобой общаться.

— А как её отец узнал, что мы общаемся? – спросил я, недовольно смотря на девушку.

— А чего это ты со мной так разговариваешь? Я тут не причём Хамад, это ты ей лапши навешал.

— Чего? – недовольно сказал я, подходя к ней ближе.

Девушка посмотрела по сторонам и, махнув нам рукой, отправилась за дома. Переглянувшись с Хакимом, мы пошли за ней. Остановившись в безлюдном месте, девушка сказала:

— Она сама рассказала отцу, что ты жениться собирался. Ты действительно хотел?

— Не хотел, а хочу. Я и сейчас хочу жениться.

— Решил грехи так замаливать, да, Омар? Думаешь, Аллах за такой поступок простит тебя?

— Причём тут моя любовь к девушке и искупление грехов? – возмутился я.

— Прости ухти, но за какие это ты его грехи говоришь? – удивлённо спросил её Хаким.

— Он знает, за какие грехи. А то с чего это ты, такой богатый и известный парень, решил вдруг, женится на бедной Хатидже?

— Я люблю её! Ты понимаешь это или нет? – выкрикнул я, еле сдерживая себя, чтобы не заехать ей полбу.

Девушка немного помолчала, и побежал вперёд. Мы с Хакимом направились за ней. Зайдя обратно во двор, я снова увидел Хатидже. Попросив Хакима подождать, я начал следить за Хати, преследуя каждый её шаг. Вскоре девушка свернула в пустой дворик.

— Не ходи за мной, Омар. Уходи! – крикнула мне Хатидже, прижавшись к стене дома.

— Хати, почему ты не веришь мне? – спросил я, подходя к ней.

Хатидже села под деревом прямо на землю и качала головой. Присев рядом, и взяв её за руку, я начал целовать ей ладонь.

— Хатидже, жизнь моя. Ну что мне сделать? Как мне доказать, что я действительно люблю тебя?

— Почему ты исчез на целый месяц?

— Боли в спине не давали мне покоя.

— И ты даже написать не мог?

— Хати, я ждал от тебя сообщений, ты видишь мои чувства, а я твоих не вижу. Я не могу понять, хочешь ли ты, чтобы я за тебя боролся? Нужен ли я тебе?

— Ты мужчина, Омар! – резко выкрикнула Хати. — Любой шаг в наших отношениях, первым должен быть от тебя! Видишь ты мои чувства или не видишь, твоя обязанность добиваться меня. Мужчина который говорит мне о своей любви, но при этом бездействует, никогда не получит от меня каких либо знаков.

— Значит, я бездействую? Значит это не я пытался узнать какие цветы ты любишь? Это не я как идиот ползал по крыше, расцарапав себе живот, пытаясь порадовать тебя? Не я день и ночь голову ломаю, как бы заставить окружающих людей полюбить меня, чтобы тебе не было за меня стыдно. Строю этот парк у тебя во дворе, ради того, чтобы твои родители смотрели на меня иначе. Я бездействую, да? Я месяц посмел не писать! Всё? Я значит, не люблю уже тебя?

— Всё тише. Не злись, Омар. У меня тоже есть причины, по которым я себя так странно виду. Я сказала отцу про тебя. Рассказала, что ты жениться хочешь.

— А он?

— А он сказал, что ты всё это ради забавы делаешь. А потом выкинешь меня как куклу.

— Что за глупости? Ну почему они все так думают? Нет, Хати! Аллах свидетель, я полюбил тебя. Люблю всем сердцем, и если надо я буду доказывать это постоянно, пока все не поменяют своё мнение. И что за причины у тебя есть? Что ты от меня скрываешь?

Повернув голову в сторону, Хатидже сжала мою руку и прикусывала нижнюю губу. Поняв, что девушка вот-вот заплачет, я подвинулся к ней ближе и, обняв за плечё, спросил её:

— Что такое моя жизнь? Чтобы не было, не скрывай от меня ничего. Знай, что я к тебе питаю самую чистую любовь и…

Тут Хатидже прервала меня и сказала:

— Омар, погладь мою ногу.

— Что? – спросил я, в полном недоумении.

Хатидже взяла мою руку и поставила на свою левую ногу.

— Погладь её.

Ничего не понимая, я начал водить ладонью по её ноге. Посмотрев на большие глаза Хати, которые наполнялись слезами, я сжал рукою её ногу. Ощущения были такими, будто я схватил камень. Опять ничего не поняв, я, под видом, что глажу её, начал медленно поднимать руку вверх, оттягивая ей юбку. Постепенно поднимая ткань вверх, я начал понимать, что вместо ноги до самого колена у неё находился протез. Увидев это, я испытал шок. Внимательно смотря на её ногу, мне стало не по себе и я, медленно, отполз назад. Увидев, что мне стало неприятно, Хати закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Уходи Омар! Я всё понимаю, я не в обиде. Уходи!

Пытаясь как-то собраться с силами, я встал на колени и, спустив её юбку вниз, обнял плачущую Хатидже. Сильно прижав её к себе, я тихо сказал:

— Если ты надеялась меня этим отпугнуть, то ты сильно ошиблась.

Встав с колен, я схватил Хати за руку и, подняв её с места, повёл обратно во двор. Она остановилась, и развернула меня к себе. Схватив моё лицо двумя руками, и смотря мне в глаза, она спросила:

— Ты что собираешься делать?

— Я женюсь на тебе Хатидже! И пусть говорят, что хотят… — сказал я, вытирая слезы с её глаз.

— Я тоже люблю тебя, Омар.

— Хати, не думай что я…

— Люблю… – прервав разговор, сказала Хатидже, смотря на меня красивыми заплаканными глазами.

Посмотрев на Хати, на её бесконечною красоту, я обхватил обеими руками её шею и, потянув к себе, начал целовать её губы. Хатидже слегка оттолкнула меня и, покраснев, сказала:

— Я очень тебя люблю, Омар. Причём люблю уже давно.

— Давно?

— Я ходила на твои гонки и всегда завидовала тем девушкам, которые находились с тобою рядом.

— Как я был глуп, что не знал тебя тогда.

— Ничего. Зато сейчас Аллах свёл нас и это не случайно. Иногда мне даже кажется, что мы когда-то выделись с тобой и уже были вместе.

— У тебя тоже бывали дежавю?

— Они у меня всегда, когда я с тобою рядом.

— Я сегодня вечером скажу своему отцу о том, что буду просить твоей руки. Ты ведь согласна?

Хатидже слегка засмеялась и опустила голову вниз.

— Это да или нет?

— Даже не спрашивай, Омар.

Улыбнувшись друг другу, я крепко обнял Хатидже и опять потянулся к её губам, но она меня оттолкнула.

— Нет-нет.Только после свадьбы.

— Эй. Так не честно.

— Таковы правила, Омар.

— Хитрая, какая, а.

Глава VI.

Раскаяние.

Посмеявшись, мы вернулись к ней во двор. Я подошёл к Хакиму, а Хати забежала домой. Зайдя к себе в комнату, Хатидже увидела сидящую на диване подругу. Взглянув на Хати, она резко подскочила с места и спросила её:

— Ну, ты где была так долго?

— Он любит меня! Я такая счастливая! Он любит, понимаешь?

— Что с тобой Хатидже? Ты вся сияешь. Какой лапши на этот раз он навешал? О чем говорил?

— На этот раз мы не говорили. Больше слов не надо нам.

— А что? Что вы делали?

Сев на стул и снимая с себя хиджаб, Хатидже прикусила губу и улыбалась своей подруге.

— Ради Аллаха. Вы что делали? Не пугай меня, Хати!

— Ха-ха, он сегодня отцу расскажет про меня, и будет просить моей руки.

— Ой, и ты тут же растаяла?

— Нет, ещё он поцеловал меня.

— Ты с ума сошла? Ты зачем ему позволила? Совсем с ума сошла?!

— Ах, у меня сейчас сердце разорвётся, я так счастлива. Мало того я стояла рядом с мужчиной которого люблю, так ещё и ощущала вкус его губ.

— Совсем крыша поехала у тебя. Подождём до вечера, узнаем, поговорит он с отцом или нет. Потом уже радуйся.

Сняв платок с головы, и распустив свои длинные и волнистые волосы, Хатидже взяла расчёску и причёсывала себя, внимательно смотрела в зеркало и произнесла:

— Госпожа Хатидже… Я буду носить бриллианты, посещать те же места, что посещают знаменитости и люди из высокого общества. Я буду женой, Омара Хамада. Невестой самого Кхаледа Хамада.

— Прекрати Хатидже! – недовольно выкрикнула подруга. — Не загадывай раньше времени. Я как подруга, от всего сердца буду рада, если ты станешь его женой, но не забывай, любовь не вечна. Настанет тот день, когда он приведёт в дом вторую жену. А потом и третью.

— У его отца одна жена.

— Зато у его дядь по две или три жены.

— Мне его семья пример, а не его дяди.

— Хатидже, я боюсь за тебя. Всё-таки, каждый должен выбирать вещи, подходящие своей фигуре. Ты же берешь аббаю на пять размеров больше. Смотри не утони в таком платье.

— Он увидел мою ногу.

— Что?

— Я показала, что у меня протез.

— А он?

— Ответил: «Если ты думала, этим оттолкнуть меня, то ты ошиблась».

— Дай Аллах сестра. Я только рада.

— Уф, какие губы были. Я тебе описать сейчас свои эмоции не могу. Мне кажется, я стала ангелом.

— Хе-хе, это просто любовь, она тебе голову кружит. Успокойся.

Тем временем, я и Хаким пошли ко мне. Сидя на балконе, и наблюдая за проходящими людьми, мы пили прохладный чай и беседовали.

— Я сегодня отцу скажу о ней и ИншаАллах женюсь, — сказал я Хакиму, поставив стакан на столик.

— Как женишься? Ты уже точно решил?

— Точно.

— Значит, она тоже любит тебя?

— Да. Сегодня я в этом убедился и пообещал, что вечером уже поговорю с отцом.

— Ясно, – сказал Хаким и сделал какое-то грустное лицо.

— Ты чего?

— Что?

— Почему так недоволен?

— Нет, я рад. Я очень рад за тебя.

— Тогда почему такой вид?

— Просто…

— Точно?

— Ты станешь уже таким занятым. Семья будет.

— Нет, Хаким. Это не значит, что я перестану с вами всеми гулять как раньше.

Я улыбнулся Хакиму и ударил его кулаком по плечу. В комнате раздался стук.

— Да, заходите – выкрикнул я, повернувшись назад.

На балкон вошла Салима и кивнув нам, позвала меня.

— Омар?

— Да сестра, заходи.

— Омар, к нам домой Ассад с родителями пришёл. Мама попросила меня одеться и тоже спустится, знакомится с его семьёй.

Переглянувшись с Хакимом, я посмотрел на растерянный вид сестры и сказал ей:

— Хорошо. Иди, делай всё как сказала мама и не волнуйся. Об остальном я позабочусь.

Салима улыбнулась мне и побежала вниз. Мы тоже спустились за ней, и подошли к гостям. Поприветствовав их, я увидел своего отца, который махнул мне рукой и позвал к себе в кабинет. Зайдя к отцу, я внимательно слушал, как наконец-то за столько лет, он впервые начал меня хвалить. Он рассказывал мне о том, как доволен моим поступком.

Видеть столь довольного отца, мне было очень приятно. Я посчитал, что сейчас самый подходящий момент, чтобы рассказать ему про Хати и Салиму.

— Спасибо отец. Такое слышать от тебя для меня большая честь. Позволь просить кое-что.

— Проси Омар.

— Отец, там Ассад пришёл. Я так понимаю, он Салиму как невесту рассматривает.

— Да Омар, нам повезло. Такой хороший человек полюбил мою дочь.

— Отец, могу ли я просить об отказе.

— Об отказе чего?

— Чтобы ты отказал ему. Чтобы не отдавать им Салиму.

— А что такое, Омар?

— Сестре только семнадцать, мне кажется, рано её ещё отдавать.

— Я на твоей матери женился, когда ей было шестнадцать. Дело в возрасте, Омар?

— Не только.

— Слушаю.

— Я против этого брака.

— Если ты мне назовёшь достойную причину, я отменю их помолвку. Слушаю тебя.

Опустив свой взгляд, я и хотел сказать про Абдуллу, но и боялся сделать этим хуже сестре. Не зная, что придумать, я стоял молча.

— Тебе нечего сказать? Дело в Ассаде?

— Нет, отец. Дело в Салиме. Она не любит его. И не хочет за него выходить.

— Омар… Она девушка, а девушки когда узнают, что их выдают замуж, они принимают две позиции, либо они смотрят кто жених и довольны выбором родителей, либо они смотрят, кто жених и начинают плакать и жаловаться, как же они несчастны и их выдают против воли.

— Я понимаю это отец.

— Пусть лучше сегодня плачет она, чем завтра будем плакать мы, что не смогли дать счастья единственной дочери. Если ты её любишь Омар, то делай для сестры то, что действительно в конце будет лучшим для неё.

— Я прислушаюсь к тебе отец.

— А подарок какой от меня хочешь?

— Отец я жениться хочу.

— Что? Как это женится? – удивился отец.

— Я полюбил одну девушку. Познакомился с ней, когда на молитву ходил. Она очень соблюдающая девушка, абсолютно достойная, чтобы войти в наш дом и зваться твоей снохой.

— Так сильно полюбил?

— Уже не представляю свою жизнь без неё.

— Ну что же, хорошо. Если такая достойная девушка, то я ни кто, чтобы мешать твоему счастью. А кто её семья?

— Её отец сапожник и…

— Кто?! Омар! Она дочь сапожника? – возмущённо крикнул отец.

— Да, Отец.

— Ты считаешь это нормально говорить мне об этом? Ладно. Увижусь с её семьей, и после поговорим с тобой.

Сказав это, отец вышел из кабинета и направился к гостям. Спустя некоторое время я увидел, как Ассад вышел в коридор, чтобы кому-то позвонить. Наблюдая за ним, я вспомнил слова отца, что я должен сделать то, что действительно в конце будет лучшим для сестры. Подойдя к Ассаду, я позвал его:

— Ассад.

-Да, Омар.

— Ассад, я слышал, ты жениться собираешься?

— Да, собираюсь. Тебе разве ещё не сказали? Невеста твоя сестра.

— Я только узнал об этом. Поздравляю, – сказал я, пожимая Ассаду руку.

— Шокран ахи. Только с Салимой мне совсем не удаётся поговорить, она избегает меня.

— Я не удивлён. После того как она упала, она вообще себя странно ведёт.

— Упала?

— Разве вам не сказали? Наверно это решили скрыть. Тогда ты ничего не слышал, хорошо?

— Конечно ахи. Только прошу, расскажи мне, чтобы я знал про это.

— Салима упала и сильно ударилась головой. С тех пор она себя странно ведёт, ходит и лепит жвачки по стенам, может при гостях в носу ковыряться и…

— Фу, Аллах милостивый. Прекрати Омар. Мне достаточно этих описаний.

— Только это между нами, смотри никому.

— Конечно. Никому. Я думаю, мы уже пойдём, у меня дел ещё много, – сказал Ассад, быстро пытаясь зайти в зал.

— Да конечно, удачи тебе Ассад. Хорошей свадьбы.

Улыбнувшись и наблюдая, как растерянный Ассад забежал в комнату, я ушёл к себе и с нетерпением ждал вечера.

На восхитительный город Манама, легла восхитительная ночь. Вдыхая свежий воздух, я медленно пил апельсиновый сок и смотрел на синее небо. Поставив стакан на столик, я зашёл в комнату и лёг на кровать. Лежа пару минут и смотря на потолок, я почувствовал, что кто-то возле меня двигался. Резко обернувшись, я увидел рядом лежащую девушку. Она смотрела на меня огромными глазами, пытаясь что-то сказать. От увиденного, я закричал и подпрыгнул с места. В поте лица, я осмотрелся по сторонам. В комнате никого не было. Поняв, что это был дурной сон, я схватил с тумбочки свой телефон и позвонил Хакиму. Рассказав ему, что мне опять привиделась та девушка, Хаким начал упрашивать меня сходить в мечеть и покается. Немного пообщавшись с другом, мне полегчало. Поход в мечеть я решил отложить. Выйдя на балкон и взглянув на небо, я решил только поблагодарить Всевышнего за то, что Он уберёг меня от дурного.

— Наконец-то я начинаю жить хорошо. Аллах прости меня за всё! Прости, что много врал, что скрыл так много правды. Прости за то, что полюбил и мучился так сильно… Спасибо, что глаза открыл, за истину спасибо. Не бей меня так больше, не унижай меня. Урок теперь свой понял… И вывод сделал я.

Тук-тук-тук. Раздался стук в дверь.

— Да! – выкрикнул я.

— Господин Омар, ваш отец пришёл и зовёт вас к себе.

— Хорошо Наиф, иду.

Посмотрев ещё раз на прекрасное небо, и тяжело вздохнув, я спустился вниз и зашел в кабинет отца.

— Отец? Звал меня?

— Да Омар, заходи.

Сев на диван, я внимательно смотрел на отца, который скрестил руки за спиной и что-то высматривал за окном.

— Я сегодня узнавал за семью того сапожника. За отцом плохих дел не наблюдалось, хвалят его люди. Говорят добрый человек. Дочку тоже похвалили, но есть одно но…

— Какое?

— Я даже был готов закрыть глаза на то, что эта семья не из высшего общества, но закрывать глаза на то, что его дочь калека, – недовольно сказал отец, проведя пальцами по жалюзи и развернувшись ко мне.

— Я знаю отец, она инвалид на одну ногу.

— Омар. Я надеюсь, ты понимаешь, что тебе захочется видеть эту женщину раздетой? Лежать с ней, трогать её и прости меня, плодится с ней. Как ты себе представляешь делать это с той, у кого вместо ноги протез?

— Он лишь от колена идёт. Ничего отец, зато всё остальное в ней прекрасно.

— Сын. Женись на дочери Абдулазиза, он богат, уважаем, дочь его хороша. Тебе главное в обществе себя показать, а сам можешь ходить к Хатидже этой.

— Нет, отец. Я хочу быть с ней. Ты обещал исполнить одну мою просьбу. Так исполни, пойди хоть раз в жизни мне на уступки.

— А ну тише, Омар. Не забывай, с кем ты разговариваешь.

— Прости.

— Я для тебя же говорю. Посмотри на Хасана. Твой старший брат, он женится на той, которую я ему выбрал.

И он сам всегда искал себе жену в высоком обществе. Я вам не запрещаю самим выбрать себе невест, но исключительно среди весомых людей. Единственное, это только моя звёздочка Салима, её счастье я ей сделаю сам. И я ей выбрал лучшего жениха. Кстати, что-то не звонит Ассад. Ты его не видел?

— Нет. Он наверно занят пока, думаю, потом позвонит. Отец, позволь мне женится на Хатидже.

— Когда пожалеешь Омар, будет поздно. Разрешаю взять её второй женой.

— Нет. Тогда я не женюсь вообще.

— Ты меня этим пугаешь? – с иронией спросил отец.

В эту минуту по всему дому раздался крик матери. Испуганно посмотрев на меня, отец моментально выбежал из кабинета. Побежав за ним, я увидел, как отец схватил за руки плачущую маму. Она стояла около входной двери и звала Салиму.

— Что такое, Марьям?!Что случилось?!

— Слима сбежала, Кхалед, она сбежала! – выкрикивала мама, прижимаясь к груди отца.

Услышав это, я выбежал во двор и начал кричать Салиме. Навстречу мне, выехала моя машина, за рулём которой, сидела сестра.

— Салима! Ты что погнала? Вернись домой! – кричал я, ударяя рукой по багажнику автомобиля.

— Ты предатель Омар! Не сдержал своё слово! – выкрикнула из окна Салима и уехала.

Отец подбежал с охранниками ко мне и спросил:

-Что она тебе сказала?Куда она?

— Я поеду за ней, не переживайте.

Подбежав к машине Хасана, я решил погнаться за сестрой. Выезжая со двора, я увидел Шамиля с Хакимом.

— Эй, Омар! Ты это куда? – крикнул Шамиль.

— Нет времени объяснять, садитесь!

Шамиль запрыгнул на заднее сидение, а Хаким сел рядом со мной и начал допрашивать меня.

— Куда ты так несёшься?

— За Салимой. Она видно думает, что её за Ассада отдадут.

— А разве нет?

— Нет, он уже передумал, по неизвестной мне причине.

— Она ещё не знает?

— Нет. Ничего не зная, выбежала из дома.

— Омар, — крикнул Шамиль.

— Да, Шом.

— Я не знаю, что у вас там происходит, но Абдулла тоже убежал.

— Как это?

— Вот так, он сказал, что от Салимы пришло сообщение, что она заберёт его, и они сбегут.

— Куда сбегут? Он не говорил?

— Нет.

— Он только испортил ситуацию, Салиме влетит по полной, когда отец её поймает.

— Я просил тебя сегодня сходить в мечеть, ты сходил? – недовольно спросил Хаким, внимательно смотря на меня.

Повернувшись к Хакиму, я посмотрел на него и, ничего не ответив, крикнул Шамилю:

— Шома, звони Абдулле.

Шамиль вынул телефон и набрал Абдулле.

— Абонент не доступен, – сказал Шамиль.

— Чёрт, ладно — я достал свой мобильный и позвонил Салиме, но и её телефон был выключен.

— Шайтан! Повырубали трубки!

— Омар, вон они! – выкрикнул Хаким, указав пальцем на ехавшую перед нами машину.

— Они вдвоём там, выходит она его уже забрала, – говорил Шамиль высовывая голову из окна.

Я пытался сигналить им, но Салима гнала на полной скорости, не останавливаясь.

— Сразу видно, что твоя сестра, гонит без всякого риска, — сказал Хаким.

Салима с лёгкостью обгоняла машины и неслась как сумасшедшая. Я не прекращал ей сигналить. Шамиль сидел высунув голову из окна и наблюдая за ними. Заметив, что возле него постоянно летит голубь, Шома взмахнул рукой, чтобы отогнать птицу и сказал:

— Вай, что пристала блин?

— Ты это кому? — удивлённо спросил Хаким.

— Птице.

Переглянувшись с Хакимом, мы повернули головы назад. Увидев, летящую на уровне наших окон птицу, я тут же выкрикнул Шамилю:

— Чёрт! Сбей её, Шом!

— Что?

— Долбани по ней! Убери её любым образом! – кричал я.

— Омар, птица-то причём? Нельзя бить голубя! — возмущался Хаким.

— Да делай, что я говорю! Прибей эту птицу! Быстрее!

Ничего не понимая, удивлённый Шамиль попытался поймать летящего голубя. Птица постоянно отдалялась и приближалась. Я старался вести машину так, чтобы Шома смог поймать её, но безуспешно.

— Да я его душу мотал! Не получается, Омар! – выкрикнул Шамиль.

Птица взлетела вверх и направилась в сторону Салимы.

— Она улетела к той машине, — сказал Хаким, высунув голову из окна и наблюдая за ней.

— Вот чёрт!

Голубь несколько минут летел над машиной, в которой сидели Салима и Абдулла. Покружив над ними, он резко поднялась в небо, и исчез в тумане. Я продолжал гнаться за сестрой, пытаясь сигналить им и выкрикивать, чтобы они остановились, но всё безуспешно. Наконец- то загорелся красный свет, я надеялся, что Салима остановится, но сестра не остановилась и понеслась дальше. В этот момент, на дорогу вышла женщина с ребёнком. Увидев это, Салима, резко развернула руль. Не справившись с управление, машина ударилась об бордюр и перевернулась. В полном шоке наблюдая за происходящим, я сидел и смотрел как моя машина вместе с сестрой и другом, крышей проехалась по асфальту и задымилась. Люди, находящиеся возле дороги, что-то выкрикивали и пытались подойти к машине. Отойдя от шока, я и ребята, выбежали из машины и подбежали к ним. Сев на асфальт, я пытался заглянуть в салон автомобиля. Я не мог разглядеть ни сестру, ни друга, всё что я видел это осколки стекла смешанные с кровью. Выкрикивая имя сестры, я пытался пролезть в окно машины и вытащить её, но не получалось, всё было всмятку. Шамиль моментально вызвал скорую, Хаким сел возле меня пытаясь помочь мне, как-то сломать дверь машины, но было бесполезно, железо просто плавилось, машина полностью была в дыму.

Я звал Салиму, в надежде, что она мне ответит. Но кроме криков стоящих рядом людей, я больше ничего не слышал. Через несколько минут подъехала скорая помощь и спасатели. Меня оттянули назад, объясняя, что я мешаю. Внимательно наблюдая, как спасатели выламывали двери и что-то там делали, я почувствовал, что начал задыхаться. Облокотившись на Хакима, я пытался вдохнуть воздух. Хлопая меня по спине, Хаким просил меня держаться. Через пару минут, я увидел как из автомобиля доставали Салиму и укладывали на носилки. Смотря как её несут к машине скорой помощи, мне стало не по себе. Сестра напоминала кусок порубленного мяса, обмотанного в чёрную тряпку. Подбежав к носилкам и смотря на изуродованное тело сестры, я начал кричать во весь голос её имя. Врачи тут же попросили меня отойти, пытаясь положить сестру в машину. Не реагируя на их толчки и просьбы, я заплакал и попытался обнять Салиму. Увидев это, Хаким схватил меня за плечи и отдернул назад. Дальше у меня был шок. Я уже не видел, как доставали Абдуллу, и что происходило дальше. В пламени огня сгорала моя машина, внутри которой горел плюшевый мишка, купленный для Хатидже. Приходить в себя я начал уже в реанимации. Сидя в коридоре, я увидел плачущую маму. Отец стоял чуть дальше и о чём–то ругался с отцом Абдуллы. Шома и Хаким сидели рядом.

Возле палаты, туда-сюда ходил Хасан и постоянно пытался заглянуть внутрь.

Из палаты вышел врач.

— Ну что там? – выкрикнула мама.

— Оба находятся в комме. Парню сделали операцию, у него сильно задето лёгкое и сотрясение мозга. У девушки состояние тяжелее, сильно пострадал позвоночник и множество переломов. За её жизнь пока боремся.

Мама схватила Хасана и, что есть силы, стала рыдать ему в грудь. Обняв маму, отец погладил её по спине и увёз её домой. Всю ночь мы провели в госпитале, слоняясь по коридору. За окном светлело, тишину Манамы разбавили слова молитвы. По всей больнице был слышен Азан. Я и Хаким умылись и начали молиться в одной из палат, где было специально отведено место для молитвы. Спустя некоторое время вошёл мой отец и, сев на скамейку, возле спящего Шомы, ждал врачей. Через пару часов, из палаты Салимы вышел доктор, что-то сказав отцу на ухо, он ушёл в палату к Абдулле.

— Отец? Что он сказал? – спросил я отца. Но отец промолчал. — Отец?

Ничего не сказав, отец встал с места и вошёл в палату. Я молча пошёл за ним. Салима лежала словно кукла, вся была белая-белая. Отец взял руку Салимы и поцеловал её. Повернувшись ко мне, он похлопал меня по плечу и вышел. Ничего не поняв, я смотрел на свою сестру и улыбнулся ей.

— Салима? Сестра моя. Ну что же ты не дождалась меня? – говорил я, зажимая руку сестры.

Пульса не было. Рука была холодная, а аппараты были отключены. Я сжимал её руку и понимал, что моя сестра уже мертва. Но продолжал говорить с ней.

— Ассад, не собирался жениться. Я не предавал тебя, сестра. Салим, ты слышишь меня? Я сдержал своё слово.

В палату вошёл Хасан, посмотрев на сестру, он обонял меня и сказал:

— Пошли Омар, Салиме нужен покой.

— Салим, ты слышишь? Я всё сделаю, чтобы ты была счастлива! Ты поняла меня?!

— Омар пошли. Всё, дай ей побыть одной.

Оттолкнув Хасана, я прижался к Салиме и слегка приподняв её за голову, начал целовать её щёки. Увидев это, Хасан схватил меня за плечи и потянул назад. Не отпуская Салиму, я пытался обнять её и объяснить, что я её не предавал.

— Она поняла, отпусти её Омар! – выкрикнул Хасан, пытаясь оттянуть меня от сестры.

— Оставь я поговорю с ней!

— Отпусти, я сказал! Сестре покой сейчас нужен!

— Дай мне поговорить с сестрой, Хасан! Оставь меня в покое! — начал в истерике выкрикивать я.

Услышав шум, в палату вошёл Хаким. Уже вдвоём успокаивая меня, они начали оттягивать от сестры, но я схватился за Салиму и вытягивал её из кровати. Пока Хаким меня тащил, Хасан пытался разжать мои пальцы.

— Ай, Аллах! Омар! Что ты делаешь с сестрой?! А ну отпусти руки! – кричал Хасан.

— Дай мне поговорить! Я не предавал её! Она думает,это я виноват!

— Виноват в чём? Успокойся, Омар! Отпусти Салиму и выйди отсюда!

Хаким начал меня тащить к выходу, но я не отпускал руки сестры. Увидев что сестра вот-вот рухнет с койки, Хасан прижался к ней своим телом, пытаясь её удержать в постели. Удерживая сестру, чтобы я не уронил её на пол, Хасн крикнул Хакиму, чтобы тот силой вывел меня. Растерянный Хаким, пытался заломить мне руки и как-то утешить словами. Но я в никакую не отпускал сестру. Сам не понимая почему, я вцепился в неё мёртвой хваткой и не отпускал. Уже понимая, что ещё чуть-чуть и кровать с Салимой перевернётся, Хасан не выдержал и, подойдя ко мне, со всей силы ударил меня по лицу.

— Прекрати Омар! Выйди отсюда! Соберись и веди себя как мужчина!

Меня словно током ударило. Смотря на Хасана, я совсем не понимал, что он мне говорил. Посмотрев, на криво лежащее тело Салимы с растрёпанными волосами, я пришёл в ужас. Мои глаза стали наполнятся слезами. Хасан подошёл к сестре и начал поправлять её. Положив её прямо и поправив причёску, Хасан укрыл её белой простынёю до самой головы, закрыв полностью её тело. Смотря на всё это, Хаким вывел меня в коридор и посадил на лавку.

— Успокойся Омар, приди в себя.

— Как же так Хаким?

— Всё, успокойся.

В эту минуту мой отец, внимательно посмотрев на меня, встал с места и вошёл в палату Абдуллы. Смотря на экран, где отображался пульс, отец подошёл к Абдулле и, смотря на его лицо, медленно перекрыл ему кислород. Постепенно пульс замедлялся. Отец не отводил глаз с монитора, на экране которого, вскоре бежала бесконечная полоса. Выйдя из комнаты, отец посмотрел на меня и, повернувшись к врачу, тихо сунул что-то ему в карман.

«За что же так Аллах, со мной Ты поступаешь? За что так душу мне, на части разрываешь? Когда же прекратятся, круги Твоего гнева? Когда придёт прощение, за то, что я наделал? Всё чем так дорожу я, Ты вмиг себе забрал. Ты знаешь, как же сильно за это я страдал. Перед Твоим могуществом, я голову склоняю и о прощении души моей, Тебя я умоляю».

Уже находясь дома и лёжа у себя на кровати, я смотрел в потолок. От сильного стресса у меня отказали ноги. Почти целый день я лежал неподвижно и пытался находить ответы на мучающие меня вопросы. Отец и другие мужчины нашего семейства были на похоронах. Женщины сидели у нас дома в гостиной, и что есть силы, кричали и били себя руками. За окном были слышны удары капелек дождя об подоконник. Мне ни хотелось, есть, говорить и вообще двигаться. Я лежал и жалел лишь о том, что ни я сейчас нахожусь в земле, а моя сестра. Домой приходили какие-то люди. Я постоянно слышал чьи-то разговоры за дверью. Закрывая медленно глаза, я шёпотом произносил слова муллы: «Смерть не наказание, смерть это начало новой жизни…». Я винил себя, что не послушался Хакима и не покаялся. В мыслях постоянно всплывали слова Всевышнего, что: «Поистине, Аллах принимает покаяние тех, кто по неведению совершает дурное, после чего сразу же раскаивается». Отсрочка покаяния, является грехом. Теперь меня стали терзать самые разные мысли. Закрыв глаза, я услышал стук в дверь. Слегка приоткрыв её, в комнату зашёл Хасан.

— Омар. Как себя чувствуешь?

— Ни как.

— ИншаАллах они в Раю, Омар.

— Абдулла ведь мог быть сейчас здесь, да? – спросил я, не убирая взгляд от потолка.

— Так было угодно Аллаху, Омар.

— Аллаху? Или моему отцу?

— Что ты несёшь?! Эту жизнь нам даёт только Аллах и забирает её тоже, только Он.

— Я тоже всегда так думал Хасан. Только уж слишком мы любим, валить всё на плечи Всевышнего.

— Прекрати Омар!Ты уже бредишь, молись лучше, чтобы Аллах принял их и простил им грехи.

— Им может и простит, только не забывай Хасна, за грехи отцов, страдают дети…

Ничего мне не ответив, брат поднялся с места и, недовольный, вышел из комнаты. Как же мне не хотелось жить. Потерять ещё одного друга и любимую сестру, было равно смерти. Спустя пару дней, я всё-таки сумел встать на ноги и пойти к мечети. Помолившись, я направился к любимой скамейке. Сидя на ней и смотря на голубое небо, я постоянно летал где-то в мыслях.

Опять мечтаешь, Омар? – кто-то резко, спросил меня.

— Опять меня пугаете, уважаемый Мустафа?

— Нет. Раньше, ты сидел тут и улыбался, а сейчас лица на тебе нет.

— Я умер Мустафа. Теперь я понял, что такое настоящее наказание. И что смерть, это действительно самый лёгкий способ спасти себя от всех проблем. А вот прожить, видеть и пережить смерти других… Это муки Мустафа. Я больше не могу.

Сказав это, я закрыл глаза ладонью и пытался сдерживать эмоции, чтобы мулла не увидел.

— Не сдерживай себя. Если душа хочет плакать, то позволь ей это. Если твоя душа кается, то иди и проси прощения от всего сердца. Никогда не сдерживай то, чего желает твоя душа, Омар.

— Зачем мне жить, Мустафа? Зачем я остался? Чтобы увидеть смерть оставшихся друзей и родных?

— Мне это не известно, Омар. Это как решит Всевышний.

— Я уже убит. Вот какая плата за мои ошибки. Я плачу своими друзьями и родными? Когда же это прекратиться? – говорил я, вытирая свои глаза.

— Пока ещё не совсем поздно, лучше исправляй их, Омар.

В эту минуту у меня зазвонил телефон.

— Да.

— Как ты Омар? – спрашивал Хаким.

— Да так, сижу на лавке с… эм…

— С кем это?

— Да ни с кем. Один сижу, воздухом дышу.

— Я приду?

— Да, приходи.

Спустя время подошёл Хаким. Я поднялся с места и попросил его пройтись со мной. Дойдя до трассы, где мы раньше устраивали гонки, я увидел, как местные ребята гонялись за машинами и катались на роликах.

— Все так веселятся тут, – сказал Хаким.

— Да…

— Может, пойдём? Зачем нам тут стоять?

Посмотрев на Хакима, я сел на землю и наблюдал за детьми, которые носились за машинами. Вдруг два мальчика, лет где-то десяти, подошли к нам и внимательно смотрели на меня. Одежда у них была потрёпанная, а на головах, криво завязанные арафатки.

— Вы случайно не Омар? – спросил один из мальчиков.

Слегка улыбнувшись, я ответил ему:

— Случайно он.

— Вот здорово. Я всегда Ваши игры смотрю. А что Вы тут делаете?

— Пришёл ваши игры посмотреть.

— Правда что ли? Вот круто. Но меня не пускают пока так гонять машины.

— Ничего, мал пока ещё.

— Говорят у Вас восемь своих машин. Вы такой богатый.

— Кто такое говорит? Нет у меня столько машин. И не богат я.

— Как же так? Все знают, что Вы богач.

— Да, я богат друзьями и семьёй. Но двое моих друзей меня покинули и родная сестра тоже. На что нужны деньги, если ты беден родными и близкими?

Мальчик присел со мною рядом и начал гладить мои плечи.

— Не печалься Омар. Придёт время, ты женишься и будешь снова богат, своей женою и детьми.

— Ха- ха. Ты посмотри, какой, а. Тебя как звать?

— Я Рафи, а это мой друг Рамиль.

Сняв с руки свои ролексы, я протянул их Рафи.

— На, забирай. Это тебе от меня подарок.

Увидев это, Хаким тоже снял свои часы и отдал их Рамилю.

— Ух, ты! Вы это по-настоящему нам дарите? – восхищённо спрашивал Рафи.

— Да. Забирайте. Хотите, продайте и купите себе что-нибудь.

— Нет, я себе их оставлю. Подарок от лучшего гонщика. И почему все за тебя плохо говорят? Я знал, что ты хороший и даже фонтан у нас строишь.

— У вас? Ты тоже в том дворе живёшь?

— Ага.

— Вот как. И многих там знаешь?

— Каждую ящерицу.

— А ну-ка Рафи, скажи мне, а девушку по имени Хатидже знаешь?

— Калеку?

— Зачем же так грубо?

— Ну, она ведь калека. Знаю конечно и многие её не любят.

Мы с Хакимом переглянулись. Обняв Рафи за плечи, я продолжил спрашивать его:

— А почему это?

— Не знаю. Я один раз только слышал, как ребята за неё говорили, постарше которые.

— Ну и? Что говорили? Расскажи мне.

— Говорил, что Аллах наказал её за разгульный образ жизни и сделал калекой.

— Ничего себе. А кто эти ребята, которые так говорили?

— Ну, Гафур и его друзья.

— Можешь меня познакомить с этим, Гафуром?

— Ага. Пошли.

Рафи побежал с другом вперёд, мы с Хакимом направились за ним. Пробегая по знакомым нам улицам, мы оказались у не большого домика. Рафи забежал за небольшие ворота и кричал стоящей женщине, которая вешала бельё.

— Тётя Амина, тётя Амина, к нам Омар Хамад пришёл, сына вашего ищет.

Сделав перепуганное лицо, женщина оттолкнула Рафи, и забежала в дом, зовя своего сына.

— Гафур, Гафур! Ты что натворил? Зачем к нам Хамад пришел?

— Успокойся матушка. Сейчас разберусь, что ему нужно.

К нам навстречу вышел худощавый парень, на вид лет двадцать, по манере его передвижения уже было видно, что во дворе он пытался строить из себя крутого парня.

— Ас-саляму Алейкум. Чем могу помочь? – спросил удивлённо Гафур.

— Ва алейкум Ас-саляма. Я Омар, пришёл, чтобы за одну девушку узнать. Слышал, ты о ней многое знаешь?

— Хм, ну я много кого знаю. Как её зовут?

— Хатидже, дочь сапожника.

— Ааа, ну да, слышал за неё. А что интересует?

— Говорят не такая святая, как кажется?

— Ну да, она раньше свободно одевалась, красилась много, вот и получила. Теперь инвалид, ни кто в жёны не берёт её.

— То есть только внешний вид был не пристойным? А поведение?

— Ну, судачат, мол, с мужчинами ходила и отдавалась им.

Услышав это, я резко покраснел. Сделав не довольное лицо, я старался сдержать свои эмоции, чтобы не проявить агрессию к Гафуру. Хаким стоял и явно начинал нервничать, боясь, что же дальше может быть.

— Тебе далась? – спросил я Гафура, подойдя к нему ближе.

— Нет.

— А кому далась?

— Я откуда знаю? Я что свечку держу?

Резко схватив его за ворот, я прижал его к стене и спросил:

— Если ты не знаешь, то, какого чёрта говоришь такое про неё?

— По осторожнее Омар. Я лишь сказал то, о чём многие говорят.

— А доказательства есть вашим словам? Как мужчины ответить за слова сможете?

— Я же говорю тебе, я сказал лишь то, что слышал, а не видел.

— Слушай ты, Гафур, пойдёшь и передашь всем, каждому кто не сможет привести хоть одного доказательства за сказанное, я лично буду находить, и отрубать руки.

— То есть?

— В прямом смысле. Мне всех вас шакалов, покалечить труда не составит. Я ясно всё объяснил?

— Ясно Оамар!

— До свидания!

Сказав это, я хотел ударить Гафура, но заметив наблюдающую за нами его мать, я лишь толкнул его к стене и ушёл. Тем временем, мимо шла подруга Хатидже и, увидев стоящего Гафура, спросила его:

— Мархаба Гафур. А что это Хамад тут делал?

— Сукин сын, а! Он ещё мне угрожать будет?! – говорил Гафур, не отрывая от меня взгляд.

— Что он сказал, Гафур?

— За Хатидже спрашивал, мол, какие за неё слухи ходят. Я и сказал как есть, что нехорошие. А он начал, что он весь такой крутой и если кто-то ещё, что-то посмеет за нее сказать, то он руки пообрубает.

— Ничего себе. А ты тоже хорош! Зачем гонишь на девушку?!

— Иди! Иди куда шла, ещё ты меня тут учить будешь! – крикнул на неё Гафур, отгоняя руками.

Подруга моментально помчалась домой к Хатидже. Забежав к ней в комнату, она тут же стала ей всё рассказывать.

— Хати! Ты представляешь, Омар приходил.

— Где? Когда?

— Он зашёл к Гафуру и узнавал за тебя.

— Ай, Аллах! Из всех мужчин он выбрал именно этого верблюда? И что он сказал?

— Гафур сказал, что не хорошие слухи за тебя ходят.

— Вот сволочь. И как мне теперь быть? – с грустью сказала Хати.

— Так ты слушай! Омар высказал ему, что если ещё кто-то посмеет подобное за тебя говорить, он руки им отрубит.

Хатидже растянула довольную улыбку и подошла к окну. Вдохнув как можно больше воздуха, она сказала:

— Он любит меня сестра. Я знаю. Как же мне повезло с ним.

— Хоть я его и ненавижу, но, видимо он действительно изменился.

Тем временем, я стоял недалеко от окон Хатидже и слушал возмущённого Хакима.

— Омар, что теперь делать? Надо всё равно уточнить, кто она и что из себя представляет. Не бывает дыма без огня, Омар!

— Я знаю Хаким, знаю. Не дави, мне итак сейчас не особо.

— Что намерен делать?

Немного подумав, я вышел вперёд и направился к окнам Хатидже. Встав за кустами, я свистнул ей.

— Пст! Хати!

Вытянув шею из окна, Хатидже увидела меня в кустах.

— Ой, там Омар!

— Что он хочет? – спросила подруга.

— Зовёт меня. Хочет, чтобы вышла.

— Пошли, я с тобой пойду, чтобы не заподозрили тебя.

Выйдя из дома, девушки прогуливаясь, направились к полю. Подруга села под деревом, а Хатидже пошла дальше за мной. Подойдя ко мне и присев вместе на землю, я стал гладить её лицо. Хати, прижимая мою руку и целуя мне ладонь, сказала:

— Омар, как же я плакала ту ночь. Ты говорил, что напишешь о решении отца, но ответа не пришло, я не находила себе места. Сейчас мне уже сказали, что у вас горе случилось. Прими мои соболезнования, Омар. Да простит и примет их Аллах.

— Аминь. Как ты можешь усомниться в моих словах, Хатидже?

— Больше никогда не усомнюсь.

— Моя любовь к тебе безгранична, Хатидже. И если ты дорожишь моими чувствами к себе, тогда ты должна быть честна со мной. Ты моё лицо, Хати. И каждый твой поступок, это будет мне или гордостью или позором. Чтобы в наших отношениях не было проблем, лучше расскажи мне всё сейчас.

— О чём это ты Омар? Что я должна рассказать? – удивилась Хати.

— Почему за тебя дурные слухи ходят?

— Нет, Омар, это враньё! Я никогда и ничего лишнего, себе не позволяла.

— Ты не всегда носила ведь хиджаб? Расскажи, что было до того когда ты начала молится.

— Ничего Омар, я просто одевалась по свободнее и много красилась. Может это не скромно, но я красивая девушка и свою красоту любила подчёркивать. Надевала обтягивающие платья и носила яркую косметику.

— А мужчины? С ними тебя что связывало?

— Побойся Аллаха! Никогда и ничего меня с ними не связывало, Омар! Все и смотрели, как меня к себе затащить! А Гафур всегда кричал, что я его женою буду! Не добился и стал слухи распускать. Я только одного мужчину любила.

— Кого же?

— Тебя Омар. И то, я не помнила об этом, я получила сильное сотрясение мозга и потеряла память. Многое восстанавливала постепенно. Мне всё время подруга помогала. О тебе я узнала по своему блокноту, где было всё исписано твоим именем и фото. Тогда я у подруги спросила, кто этот, Омар? А она налетела на меня. Сказала, что ты последняя сволочь.

— Да что я ей такого сделал? За что она меня так не любит?

— Я тоже её об этом спрашивала, но она прекращала все разговоры о тебе. Говорила, что я глупая и влюбилась в тебя, а ты не замечал меня. Потому что был гонщиком и тебя кроме машин и легкомысленных женщин, больше ничего не интересовало.

— Хм… Печально, что люди любят, мало зная, много судить. Ладно, иди домой Хати, а подругу позови. Хочу немного с ней поговорить.

— Хорошо Омар. Как я не сомневаюсь в твоём слове, так и ты не усомнись в моей чести.

Сказав это, Хатидже поклонилась мне и побежала к своей подруге. Хати присела под деревом, а её подруга направилась ко мне. Подойдя, она села напротив меня и спросила:

— Говори Омар, что хотел?

— Как грубо. Видимо, я когда-то обидел тебя?

— Может быть.

— Не напомнишь?

— А разве ты меня не помнишь, Омар? – спросила девушка, приподняв одну бровь и внимательно смотря на меня.

— Если честно, нет.

— Вот как? С памятью проблемы что ли?

— Я перенёс тяжёлую аварию. Я многое мог позабыть.

Посмотрев на меня, девушка прищурила глаза. Я пытался увидеть в ней хоть, что-то знакомое, но бесполезно. Я не вспоминал её.

— Имя Мави, тебе ничего не говорит? – спросила девушка.

— Мави? — переспросил я.

В моей голове тут же стали всплывать разные моменты из жизни. Чьи-то голоса, разговоры и движения. Тут я вспомнил девушку, говорящую по телефону и упоминавшую в разговоре имя Мави.

Снова увидев её огромные глаза и крик о пощаде, я зажал ладонью лицо. Воспоминания словно потоком нахлынули на меня. Перед моими глазами, стал образ девушки в хиджабе, которая говорила, что она и есть Мави — Мавиля. Я вспомнил как она смотрела на меня и сказала, что девушку, которую мы ищем, покончила с собой.

— Мавиля! – резко выкрикнул я, убрав ладонь от лица.

— Ну да.

— Подожди, ты же та девушка, которая рассказала мне о смерти той… — произнёс я, и замер.

— Кого той? Ты помнишь ту девушку? – улыбаясь, поинтересовалась Мави.

— Ну, так. Не очень, сказал я и, испуганно, смотрел на неё.

— Ты что хотел с ней сделать? Надругаться? Опозорить её?

— Это была ты, Мави?

— Нет, Омар не я.

Опустив голову вниз, я сидел как осуждённый. Мне было стыдно. Я не знал, что сказать и как оправдать своё поведение. Не поднимая глаз, я произнёс:

— Я не трогал эту девушку. Я не насиловал её. Я хотел, но не смог. Я до сих пор живу с этим. Когда ты сказала, что она покончила с собой у меня словно крыша поехала. Я потерял двух своих друзей, я потерял сестру. Я даже инвалидом успел стать. Моя шкура испытала всё, что только мог испытать человек в наказание. Но даже всё это, не вернёт родителям их дочь. Но я каюсь. Я сожалею. Мне действительно стыдно, Мави. Я часто вижу эту девушку, часто вспоминаю её взгляд и слышу её голос. Видимо Аллах, не прощает мне это. Я не знаю, как ещё мне заслужить прощение. Я несу ответственность за смерть невинного человека, я страдаю.

Внимательно послушав меня, Мавиля протянула ко мне руку и взяв меня за подбородок, подняла лицом к себе. Посмотрев в мои глаза, она сказала:

— Аллах всегда простит Омар, если найти правильный путь к искуплению грехов. А вот жизнь, которую Он нам дал, она бумеранг. Всё что ты сделаешь кому-то, завтра вернётся к тебе. Делай добро и ты получишь счастье, сделай зло и ты будешь страдать. Ты сделал зло, ты пострадал. А ту, которую ты обидел, жива.

— Что?! – не поняв её, спросил я.

— В тот день она в слезах тонула. Забежав ко мне домой, в истерике рассказывала о тебе. Говорила, что встретила тебя. Так обрадовалась, но решила проявить характер, зная что ты очень наглый. Но твоё поведение оказалось таким грубым, что она решила не церемонится с тобой и нахамила. Я в шоке её слушала и думала, какая же ты сволочь, Омар. Она всегда тебя любила, но увидев тебя, хотела свою гордость показать.

— А что потом? – спросил я, внимательно слушая Мавилю.

— Она выбежала из дома. Хотела убежать, спрятаться. Я пошла за ней, думала успокоить, но… Она выскочила на дорогу. Её сбила проезжавшая машина. Я тут же вызвала скорую. Было заражение крови и ногу как видишь, ей ампутировали. Момент с тобой она забыла. Кроме меня ни кто и не знает.

— Стой-стой. Что значит, как вижу? – спросил я, и замер.

Повернув голову в сторону Хатидже, которая сидела под деревом и ждала нас, я чуть не начал задыхаться.

— Что с тобой Омар? Тебе плохо? – взволнованно спросила Мави.

— Это была Хати? О, Аллах! Она так изменилась. Я её не узнал, бывали моменты, что мне она напоминала ту девушку, но я думал это видения такие.

— Теперь всё знаешь.

— Почему ты сказала, что она мертва?

— Чтобы от тебя отделаться. Я испугалась, когда увидела, что ты пришёл и ищешь её.

— Ясно. Хорошо, идите домой. Как пройдёт достаточное количество времени, я приду её сватать, — говорил я Мавиле, находясь в состоянии шока.

— Хорошо Омар.

— Мави. Не рассказывай ей. Пусть не вспоминает тот случай, это останется на моей совести.

— Хорошо Омар.

Кивнув мне, девушка встала с места и побежала к Хатидже. Ощущая сильное головокружение, я поднялся и подошёл к Хакиму. Увидев меня в таком состоянии, он тут же помог мне дойти до дома. Все оставшиеся дни, я то и делал, что молился и посещал мечеть. Я каждый день начинал с того, что каялся и просил прощение.

Теперь я был уверен, что просто обязан жениться на Хатидже. Я совсем изменился, то каким я был, и каким я стал, были два абсолютно разных человека. Выйдя из мечети, я направился к кладбищу. По дороге я увидел муллу, который стоял и смотрел на ходячих по земле голубей.

— Ас-саляму Алейкум, Мустафа мулла.

— Ва алейкума Ас-салям, Омар. Гуляешь?

— Да, решил сестру навестить. Я могу с Вами поговорить?

— Конечно Омар. Я всегда тебя выслушаю.

— Мустафа мулла, у меня один вопрос. Я только что в мечети был, как обычно каялся и …

— Да, я знаю, – перебил меня мулла.

Посмотрев на него, я улыбнулся ему и спросил:

— Всё Вы знаете мулла. Кто Вы такой?

— В каком смысле? – засмеялся мулла.

— Ну, Вы всё всегда знаете, можете исчезать и так же резко появляться. Вы не меньше вопросов вызываете у меня, чем всё остальное. Вы кто? Ангел? Шайтан? Мираж? Кто Вы, мулла?

— Шайтан? Разве шайтан может находиться в мечети?

— Ангел?

— Разве ты видишь у меня крылья и свет?

— Ну, Вы же не Бог?

— Побойся Аллаха, говорить подобное.

— Отлично. Тогда как мне понять кто Вы? И эти голуби. Когда погиб Саид, ко мне в комнату залетел белый голубь. Перед своей аварией, я так же видел эту птицу. Когда разбились Салима и Абдулла, она летела над ними. Сейчас Вы стоите и вокруг Вас эти голуби. Хотите сказать это всё нормально?

— Не вижу ничего в этом удивительного, Омар, — сказал мулла и улыбнулся мне. – Знаки, это абсолютно нормальное явление. Умей их понимать и предотвращать.

— Ладно. Тогда у меня есть ещё не менее волнующий меня вопрос. Ведь Всевышний всех наказывает по справедливости?

— Да. Точно так же, как и награждает.

— Это да. Вот у меня вопрос. А разве Ахмед не заслуживает наказания?

— Омар, Омар, – говорил мулла, покачивая головой и слегка улыбаясь. – Разве можно жить и думать, почему тебя наказывают, а другого нет? Ты опять пытаешься спорить с решением Аллаха?

— Ну почему же спорить, Мустафа? Если Аллах справедлив, почему…

— Если? Ты смеешь усомниться в Его справедливости?

— Ни в коем случае мулла.

— Омар, тебе не кажется, что слишком много ты думаешь о ненужном?

— Разве я не имею права разбираться в том, что я не могу понять?

— Хорошо Омар. Тебя волнует, почему не страдает Ахмед?

— Меня это не волнует, меня это удивляет, ведь он ни чем не лучше меня.

— Это ты решил, лучше он или хуже?

— Нет… Я так думаю…

— Омар, каждый должен в первую очередь думать о себе и своих поступках. Пока ты будешь думать, почему Ахмеду хорошо, ты снова будешь терять драгоценное время, которое можно было бы тратить на более важные вещи. Ты начал молится, ты начал вести правильный образ жизни, но почему же ты так не уверен в Боге? Пока ты не будешь поистине верить в Бога, пока не поймёшь полностью, что всё в этом мире происходит по Его воле, ты не сможешь считаться верующим человеком. В чём смысл твоей молитвы, если ты, помолившись, выходишь и позволяешь себе сомневаться в справедливости Всевышнего?

— Я не сомневался, мулла.

— Сомневаешься Омар. Как бы ты не страдал и не был бы счастлив твой враг, найди в себе силы поблагодарить Всевышнего. И будь уверен в том, что Он всё видит и Он всем воздаст. Нет цены твоей молитве, если нет в тебе поистине крепкого имана.

— Да… наверно я слишком много думаю, о ненужном…

— Усомнится в Боге, большой грех Омар. Никогда не сомневайся в Нём и Его могуществе, дабы гнев Аллаха, поистине самый страшный. Ничего не стоит бояться в этой жизни, кроме Аллаха. Поэтому молись Омар, дабы в тяжёлые минуты, Аллах вспомнит о твоих молитвах и поможет тебе.

— Я постоянно молюсь мулла, по пять раз в день. Я бросил курить и пить. Я полностью сменил свой образ жизни.

— Двигайся в том же темпе, Омар.

Говоря с муллой, я увидел идущих мне на встречу, Хакима и Шамиля. Помохав своим друзьям, я сказала мулле Мустафе:

— Извините Мустафа, я сейчас подойду к друзьям.

— Конечно, иди Омар.

Подбежав к ребятам, я обнял их.

— Ты чего? – спросил Шома.

— Соскучился, — выкрикнул я, прижимая друзей к себе.

— Оставь да. Ехали, навестим Саида с Абдуллой.

— Поехали, только надо с Мустафой попрощается…

— Кто такой Мустафа? – спросил удивлённо Шамиль.

— Мулла, только он как всегда уже ушёл, – сказал я, смотря на ходячих голубей. — Ладно, пошли.

Сев в машину, мы поехали на кладбище. Постояв немного у могилы Саида, Хаким нагнулся и поставил там какой-то браслетик, из плетёных ниточек.

— Что это? – спросил я.

— Не важно, — сказал Хаким, закапывая браслет.

— Вот хайвайн… — сказал Шамиль, опустив голову.

— Что? – переспросил Хаким.

— Животное ты.

— Это почему ещё?

— Саиду точно сейчас удача не помешает.

— Заткнись Шамиль!

— Антилопа отвечаю.

— Да всё, успокойтесь, – сказал я, толкая Шамиля в плечо.

Пройдя ещё немного, мы направились к могиле Абдуллы. По дороге я нагнулся к уху Шамиля и спросил его:

— Почему антилопа?

— В смысле?

— Ты Хакима антилопой назвал.

— Ты когда-нибудь антилопу Гну видел?

— Ну да.

— Что-нибудь тупее этого животного видел?

-Ха-ха, Шома прекрати уже. Хватит его в комплексы вгонять.

Дойдя до места, где покоился Абдулла, Хаким снова присел и положил на землю плетёный браслетик. Смотря на это, Шома мне шепотом сказал:

— Прикинь, он сидел и делал эти браслеты для каждого, отвечаю, антилопа гей-Гну.

Засмеявшись, я стукнул Шамиля, дав понять, чтобы он прекратил уже издеваться над Хакимом.

— А разве это не грех? – тихо спросил меня на ухо Шамиль, наблюдая, как Хаким закапывал браслет.

— Ты про эти браслетики?

— Разве можно такое делать? Я отвечаю он животное.

— Прекрати Шамиль! Хаким достаточно соблюдающий человек. Я не знаю, что он делает сейчас и грех ли это, но пусть его Аллах судит.

— Я не сужу. Простоя впервые вижу подобное.

— Ещё раз говорю, только Богу известно, что он делает и будет ли он за это наказан. Ты о своих поступках думай. Всё-таки пока ты пьёшь, куришь и способен нарушать все допустимые правила, ты судить Хакима не можешь.

Сказав это,я подошёл к могиле Абдуллы и присев рядом, начал водить рукой по песку, под которым покоился мой друг. Хаким отошёл к Шамилю и о чём-то говорил с ним. Я схватил рукою песок, и, сжимая его, мысленно говорил:

— Прости меня Абдулла, я не знаю, как мне искупить этот грех. Каждый раз понимая, что ты мог сейчас быть со мной, мне становится не по себе, а самое страшное, это осознание того, что ты мёртв по вине моего отца. Я не знаю, как я дальше буду жить, зная это, но я прошу у тебя прощение. Прости меня, ахи.

— Ну что, ты идёшь? – спросил меня Шамиль.

— Да. Идём.

Поднявшись с места, мы отправились к нашему захоронению. Не большой участок, где покоился род Хамадов. Подойдя к могиле сестры, моё сердце стало колоть. Присев рядом, я начал водить рукою по земле, словно гладил песок. Закрыв глаза, я вспоминал всё, что связывала меня с сестрой. Как вместе играли, как радовались или ругались. Я вспомнил как однажды, мой отец наказал меня и запер в подвале, когда я был ещё ребёнком. Рыдая на холодном полу, ко мне спустилась, маленькая Салима и, обняв меня, пролежала там со мной полдня, пока отец не разрешил мне выйти. Мои глаза прослезились. Просидев там несколько минут молча и периодически вытирая свои глаза от слёз, я нагнулся к земле и, поцеловав песок, сказал:

— Люблю тебя сестра. Прости, что не успел. Моя ошибка стоила твоей жизни. Если ты меня слышишь, прости меня. И ты и Абдулла, простите меня, — сказав это, я встал с места и подошёл к парням.

Обняв своих друзей, мы ещё раз посмотрели на могилу и уехали.

Вернувшись, домой я узнал, что у нас во Франции дядя умирал. Отец с матерью и Хасаном, взяли на ночь билеты в Париж. Две недели я оставался один дома. Дни казались длинными и пустыми. Как я не пытался отвлекать себя, всё равно каждый раз проходя мимо комнаты сестры, мне становилось плохо. Выйдя во двор, я присел у дерева и любовался красивым видом природы. Не далеко от наших ворот я услышал тихий разговор двух мужчин. Не поленившись, я поднялся с места и, подойдя впритык к воротам, прижал ухо к стене. Двое мужчин, сидя недалеко от наших ворот на скамейке, обсуждали мою семью.

— Страшный человек этот Кхалед Хамад. Его отец, царство ему небесное, был хорошим и людям столько помогал, а Кхалед что? Столько денег, а ему всё мало. Говорят руки по локоть в крови у него.

— Да, слышал-слышал. Сколько своих убил, ради своей выгоды.

Услышав это, мне стало не по себе. Я всегда знал, что мой отец не маленький человек и что он способен на многое, но чтобы его обсуждали как убийцу, это для меня было шоком.

— Вот дочь умерла его, сын инвалидом был. Аллах всё видит, Махмуд, всех по достоинству наказывает, жаль только, люди не так зрячи, чтобы видеть удары Всевышнего.

— Да, жаль так жаль, дети не виноваты ведь. Но… За грехи отцов, страдают дети.

Выслушав всё это, я отошёл от ворот, прислонившись к дереву. Я вспоминал как мой отец, засовывал деньги в карман врача, я понимал, что моего друга убил он. Мне стало не по себе. Выбежав из дома, я направился к мечети. Ища глазами муллу, я увидел идущих двух мужчин.

— Ас-саляму Алейкум, простите, вы муллу Мустафу тут не встречали?

— Ва алейкума Ас-салям. Может муллу Нассера?

— Нет, мне именно Мустафа нужен.

Мужчины переглянулись и, что-то сказав друг другу, опять спросили:

— Вы уверенны, что не Нассер?

— Уверен. Мустафа зовут его.

— Тогда не знаем. Мы Нассера только знаем.

Попрощавшись, я вышел во двор мечети и пытался найти взглядом Мустафу. Навстречу мне шёл другой мулла.

— Простите мулла, Ас-саляму Алейкум.

— Ва алейкума Ас-салям. Да, что такое?

— Где я могу найти муллу Мустафу?

Мулла сделал задумчивое лицо.

— Мустафу? Не слышал о таком. Вы имя верно запомнили?

— Да, это верное имя.

— Хм. Не знаю. Есть Джамал, есть Ибрагим, но вот Мустафы не припомню. Нет у нас такого.

Ничего не понимая, я вынул из кармана телефон и позвонил Шамилю.

— Шом.

— Да, Омар.

— Мархаба ахи. Ты где?

— Мархаба. Дома, а что?

— А Хаким с тобой?

— Нет. Кстати насчёт Хакима. Я сейчас приеду, кое-что расскажу.

— Хорошо.

Убрав телефон обратно в карман, я отправился домой. Я сидел и раздумывал, пытаясь понять, кто же всё-таки этот мулла и почему его никто не знает. Я бы мог подумать, что я сумасшедший и он мой глюк, но я вспоминал, что его так же видели и Абдулла и Хаким. Спустя время, ко мне пришёл Шамиль. Немного перекусив и пообщавшись, я предложил Шамилю прокатиться по городу. Сев за руль, мы катались по городу и общались.

— Так что ты насчёт Хакима сказать хотел?

— А, мы с ним как-то общались и заговорили о твоей помолвке с Хатидже.

— Ну?

— Зуб даю, он гей, Омар.

— Что?! Почему? Что случилось?

— Он так расстроен по этому поводу, другой бы обрадовался, а этот грустит.

— Ради Аллаха, ты сам знаешь, что его характер немного далёк от мужского.

— Омар, ладно он в двадцать лет девственник, ничего, это ещё бывает в наше время, но грустить из-за того, что твой лучший друг женится?

— Шом, его ни разу никто не видел с мужчиной. Как можно обвинять человека в том, чего не знаем. Это харам, Шамиль.

— Омар, посмотри сам на его поведение, я тебе сказал. Когда его увидишь, не удивляйся. У него что-то ни то с ориентацией.

— Ну и чёрт с ним, гей и гей.

— Ты сейчас серьёзно?

— Шамиль, он мне как брат и если он такой, я ничего не могу поделать. Он это скрывает, да и я не видел лично его в таких делах. Не пойман, не вор.

— Ладно, ты прав. Главное к нам не лезет. Хотя, как соблюдающий человек может быть геем?

— Ты опять его судить начинаешь?

— Блин, ну не может быть тот, кто всегда призывает нас к истине допускать то, что не дозволено в нашей религии.

— Ты видел его с мужчиной?

— Я, не видел.

— А вот клевета Шамиль, не меньший грех. Ещё раз говорю, никогда не суди, пока лично не увидишь. Хаким не был замечен в таких делах, а то, что у него слишком нежный характер, то мы все не идеальны. Ну, такой блин у него характер. Что теперь?

— Ладно. Закрыли. Сам с ним увидишься, скажешь мне своё мнение.

— Договорились.

Довезя Шому домой, я поехал к Хакиму. Зайдя, к ним в гости и поздоровавшись с родителями, я поднялся наверх и зашёл в комнату Хакима.

— Мархаба, ахи.

— Ооо, Омар. Мархаба.

— Пропал совсем, не видно тебя.

Я посмотрел на Хакима и удивился. Он действительно как-то похудел, вид был замученный и подавленный. Подойдя к нему и сев с ним рядом на диван, я спросил его:

— Что с тобой, ахи?

— А что такое?

— Ты на себя не похож. Ты болен?

— Нет. Я не знаю, не так как-то себя чувствую.

— Пошли к врачу, пусть осмотрят тебя.

— Нет, Омар, не стоит. Я не болен.

— А что хочешь? Хочешь, пойдём в кафе или кино.

— Нет, шокран ахи.

Хаким прилёг полностью на диван и взял в руки книгу. Делая вид, что он там что-то читает, не отрывая глаз, он спросил меня:

— Когда никях?

— Скоро. Хаким я не пойму, ты так огорчён моей помолвкой?

— Ни в коем случае Омар, я рад за тебя.

— Тогда поговори со мной нормально. Мне неприятно смотреть на тебя в таком состоянии.

Отложив книгу, Хаким взял мою руку и, сжимая её, смотрел на меня. Вспоминая слова муллы, что надо научиться слышать то, о чём молчат, я пытался прочесть что-то по его глазам.

— У тебя тоска, да? Ты тоскуешь по друзьям?

— Да. Если я потеряю тебя Омар, я не вынесу этого.

— Ты что? Идиот, как ты меня потеряешь? Я всегда буду с тобой.

Увидев, что Хаким опять наполняет глаза слезами, я понял, что его надо быстрее обнять, иначе смотреть на плачущёго Хакима, было не выносимо. Обняв его, я гладил по спине и пытался утешить.

— Ради Аллаха, ну прекрати Хаким. Ты же мужчина. Хватит плакать. У меня сестра столько не плакала, сколько ты ревёшь.

— Прости, это от слабых нервов. Я видно слишком слабый эмоционально.

— Всё успокойся. Я поеду домой, там должны племянника привести. Ты успокойся и приходи потом.

— Не уходи, Омар! – выкрикнул Хаким, крепко схватив меня за руку.

— Эй, отдохни. А вечером жду тебя у себя, хорошо?

— Омар… Неужели ты не понимаешь?

— Не понимаю, что?

— Ты должен дорожить теми, кто дорожит тобой!

— Я дорожу, Хаким. Поверь мне.

Ничего не ответив, Хаким отвернулся лицом к стене. Смотря на убитого горем друга, я не знал, что делать.

— Да что с тобой, ахи?

— Ничего, Омар.

Я встал с места и посмотрев на лежащего в полной потерянности Хакима, вышел из комнаты. Едя к себе домой, я пытался понять, что происходило с другом. То ли смерть друзей его совсем извела, то ли действительно моя помолвка. Доехав до дома, я поднялся к себе и навалился на кровать.

— Дядя Омар? – резко выкрикнул, сидящий за моим столом, малыш.

— О, Мухаммед, ты тут?

— Да. Меня привезли уже, – говорил племянник, не отрываясь от компьютерной игры.

— Не успел приехать, а уже за мой компьютер сел, – сказал я и закрыл свою голову подушкой.

Не заметив, как я заснул, меня разбудил противный и надоедливый голос племянника.

— Дядя Омар, дядяяяяяяяяяя Омаааааааааааар!

— Да что тебе?

— Я уже сто часов голодный.

— Не бывает сто часов! – говорил я, недовольно вставая с места.

— А мой папа говорит, что время бесконечно, так что бывает сто часов!

— Ай, Аллах, хорошо. Пошли, посмотрим, что ты есть будешь.

Подойдя к моему шкафу и смотрясь в зеркало, я поправлял свои растрёпанные волосы. Мухаммед смотрел на меня и повторял всё за мной, сделав строгие брови и поправляя свои волосы.

— Хм, побриться тоже надо, совсем зарос уже, – сказал я, рассматривая свою щетину.

— Да-да. Хоть и борода это сунна, но и мне пора лицо в порядок приводить, – говорил Мухаммед, потирая свои гладкие щёчки.

Посмотрев на него и улыбнувшись, я спустился вниз и попросил Наифа передать поварам, чтобы нам сделали что-нибудь вкусненькое. Мухаммед стоял за мной и, услышав мою речь, добавил:

— Да-да. Будьте любезны Наиф, передайте поварам, пусть ещё сделают бутерброды с шоколадной пастой.

— Конечно принц Мухаммед, так и передадим, – сказал ему улыбающийся Наиф и направился на кухню.

— Пошли в зале посидим, подождём, пока нам стол накроют.

Забежав в зал, Мухаммед включил телевизор. На весь дом раздался крик из экрана:

«Ктоооо, живёт на дне океана?»

— Sponge Bob square pants! – выкрикивал Мухамм, поднимая руки вверх.

«Жёлтая губка, малыш без изъяна»

— Sponge Bob square pants!

«Кто побеждает всегда и везде?»

— Sponge Bob square pants!

«Кто так же ловок как рыба в воде?»

— Sponge Bob square pants!

— Ай ,Аллааах! Мухаммед! Выруби это.

— Дядя Омар, это же наш любимый мультик!

— Пошли лучше на кухню.

— Нет, мы обязаны это посмотреть. Ты, чур Патрик.

— Почему сразу Патрик? Я Спанч буду.

Развалившись на диване, я попросил принести всю еду в зал.

— Мухамм…

— Да, дядя Омар.

— А что за игру ты играл?

— Там надо завоевателя остановить.

— И ты это сделал?

— Конечно, я-то знаю какие у него планы.

— Ммм, интересно. И какие же?

— Его миссия не будет выполнена, пока он не отнимет то, что для меня самое дорогое.

— Хм, подожди. То есть он, пытается завоёвывать то, чем ты дорожишь?

— Ну, да. Он и так позабирал мои замки и земли, вот осталось два села моих, я больше всего потратил сил на них, это мои любимые селения. Надо защищать их пока он не уничтожил.

— Вот как… А если он уничтожит, что тогда?

— Тогда я убит, и как правитель я прожил жизнь зря и умру с позором.

— А как ты собираешься его остановить? – улыбаясь, я спрашивал племянника.

— Нужно понять его тактику и менять что-то в своих действиях. Это же игра, дядя Омар, тут думать надо.

Посмотрев на увлечённого мультиком Мухаммеда, я нагнулся к нему и поцеловал его в лоб. Не знаю, что произошло в эту минуту, но меня словно током ударило. Было ощущение, что на мою голову упала коробка с записками, которые рассыпались по моим мозгам.

— Пока не отнимет, то чем дорожишь, это не закончится. А если отнимет, то ты не сделал выводов и умрёшь с позором. Он отнимает то, чем дорожишь… Нужно понять его тактику и поменять что-то в своих действиях…

— Что с тобой, дядя Омар? Ты тоже хочешь поиграть в это? – удивлённо спросил Мухамм, внимательно смотря на меня.

— То, чем дорожишь?

— Ну да, например твои машины. Ты же дорожишь ими.

— Хаким…

— Что?

— Мухаммед, сиди тут. Я сейчас быстро схожу в магазин и вернусь. Скажи Радже и Наифу, чтобы следили за тобой.

Схватив телефон и завязывая на голову арафатку, я выскочил во двор и рванул к дому Хакима. Забежав к ним в сад, меня позвал его брат Али:

— Омар?

— Мархаба Али, Хаким дома?

— Нет, он вышел, сказал, прогуляться хочет.

— Чёрт.

— А что такое?

Ничего не ответив, я выбежал обратно и помчался в сторону мечети, доставая телефон и звоня Хакиму.

« Абонент выключен, или находится в не зоны действия сети. Попробуйте перезвонить позже».

Сбросив вызов, я тут же набрал Шамилю.

— Да Омар?

— Где Хаким?!

— Ва эбель! Зачем орать так? Откуда я знаю, где он?

— Его дома нет, телефон отключён.

— А ты где?

— Я к мечети бегу, может он там.

— В такое время, что ему там делать? Я сейчас буду.

Убрав телефон в карман, я добежал до мечети. Осматривая всё вокруг, Хакима я не замечал.

— Где же ты, Хаким. Куда тебя шайтан ночью потянул?

Я стоял в полной растерянности, сердце просто прыгало в груди. Я пытался хоть что-то восстановить в памяти, найти хоть какую-то зацепку всему происходящему. Как вдруг в голове начали всплывать картины, я видел смеющего Саида, который держал голубя на плече. Я вспомнил, как птица ударилась в окно, когда я пытался смотреть во двор. Женский голос, просящий меня делать намаз и опять-таки голубь, сидящий в это время на балконе. Прокручивая всё это в памяти, я опять увидел, как птица летела за нашей машиной, а потом кружилась над головами, Салимы с Абдуллой. Вспомнив, что Хаким просил меня начать ценить тех, кто мной дорожит, я начал крутить головой по сторонам и произнёс:

— Аллах всегда нас слышит, но не всем Он отвечает. Аллах даёт нам знаки, но не все их замечают.

Перебирая воспоминания в голове, я выбежал к дороге. Впереди шли две женщины в парандже и о чём-то разговаривали. Подбежав к ним, я начал быстро спрашивать их:

— Где тут много птиц водится? Где в нашем городе птицы ходят? Вы видели тут птиц?

Ничего не понимая, женщины закричали. Одна из них схватилась за сумку и стала бить меня по голове.

— Сумасшедший! Полиция! Полиция! Помогите!

Защищая себя руками от побоев, двух сумасшедших дам, я побежал дальше. Пробегая парки и смотря по сторонам, я пытался найти взглядом Хакима, но бесполезно. Остановившись возле памятника и пытаясь, отдышатся, я увидел птичку. Голубь стоял и клевал что-то в траве. Замерев, я делал аккуратные шаги, стараясь не спугнуть птицу. Сделав ещё пару шагов, я наступил на ветку. От шума голубь взлетел вверх и, покружив надо мной, полетел вперёд. Долго не думая я побежал за птицей. Долетев до высокого здания, птица села на крышу. Осматривая дом, я зашёл внутрь.

— Простите, Вы куда? – спросила меня какая-то девушка. Видимо работник данного заведения.

— Как я могу попасть на крышу?

— Никак. Вас ни кто туда не допустит.

— Я Омар Хамад.

— Я очень рада, но это не даёт права пропускать Вас.

— Что? Да ты знаешь кто…. Оф, ладно. Туда совсем нет доступа?

— Нет, Омар.

Выйдя из здания и повернув за угол, я пытался соображать, куда же мне идти дальше. Увидев на стене длинную лестницу, я тут же подбежал к ней и полез по ней вверх. Наконец-то поднявшись на самый верх, я перелез через бортик и начал осматривать крышу. На краю, свесив ноги вниз, сидел Хаким.

Медленно, ничего не говоря, я подходил к нему, протягивая руку. Хаким обернулся.

— Омар?

— Да. Только ты так не дёргайся. Можно я рядом сяду?

— Нет. Стой там, не надо подходить.

— Хорошо. Стою.

— Как ты меня нашёл?

— Ты сам мне сказал.

— Когда?

— Когда молча, смотрел на меня сегодня.

— Ты стой, не подходи. Ты что по глазам читаешь?

— Есть немного, ты давай, вставай. Там брат тебя ждёт.

В эту минуту у меня зазвонил телефон. Медленно вытащив трубку, я ответил на вызов.

— Ты где есть? – кричал Шамиль.

— Я с Хакимом на крыше дома, недалеко от торгового центра, – сказав это, я убрал телефон обратно.

— Видишь Хаким, уже Шамиль нас ищет. Пошли, спустимся.

— Не хочу Омар, уходи.

Хаким развернулся обратно лицом к улице и подвинулся ещё ближе к обрыву.

— Подожди, Хаким! Я умоляю, не делай никаких глупостей. Давай спустимся и внизу поговорим.

Но Хаким меня не слушал, и постоянно смотрел вниз, как будто настраивал себя для совершения полёта. Ничего уже лучше не придумав, я собрал больше воздуха в лёгкие и выкрикнул:

— Я люблю тебя, Хаким!

Сказав это, я себя ощутил полным идиотом. Сделав непонятное лицо, Хаким развернулся и спросил меня:

— Что?

— Ну, я как бы, люблю тебя.

— Тебе плохо?

— Нет…

Посмотрев на меня, Хаким поднялся с места и подошёл ко мне. Ощущения полного идиотства меня не покидало, но увидев, что Хаким стоял уже рядом со мной, мне стало гораздо легче.

— Я тоже тебя люблю, Омар, — сказав это, Хаким обнял меня изо всех сил.

Я вздохнул спокойно и прижимал Хакима к себе, сжимая рукою его шею. В эту минуту снизу раздался крик Шамиля:

— Эу!? Вы там? Омар? Хаким?

— А вот и Шома пришёл, пошли, спустимся к нему.

— Я даже брата так не любил как тебя Омар, ты мне самый родной. Ты всегда ко мне был от души, я ни дня не пожалел, что ты мой лучший друг.

Говоря это, Хаким схватил мою руку и, убирая её от своей шеи, отходил назад. Смотря на него и улыбаясь, я пытался сменить тему разговора.

— Хорошо ахи, давай спустимся, Шома ждёт.

— Запомни, что я тебе сказал, Омар.

— Хорошо, только ты не туда идёшь. Хаким, давай спустимся и внизу договорим всё.

Подойдя совсем к краю крыши, Хаким смотрел на меня своими заплаканными глазами и, улыбаясь, протянул руку в мою сторону, словно, что-то отдавая мне.

— Хаким, не сходи с ума. Я мчался к тебе как сумасшедший, я прошу, давай спустимся, нам есть о чём поговорить с тобой.

Видя наполненные слезами глаза друга, я заметил, что Хаким что-то шептал мне. Подойдя чуть ближе к нему, чтобы расслышать его, Хаким сделал пару шагов назад и стоял впритык к краю.

— Ради Аллаха! Что ты говоришь, я не слышу тебя! Хаким, я прошу, иди сю…

Не успев договорить, я увидел, как Хаким резко сорвался вниз и исчез за стеной дома.

От неожиданности я резко выкрикнул и ударил себя ладонью по рту, пытаясь сжимать свои губы как можно сильнее. Медленно падая на колени, я покачивался и пытался прийти в себя. Снизу раздался крик Шамиля. В потоке бесконечного мата, я слышал, как Шома выкрикивал то моё имя, то имя Хакима. Больше я не соображал. Зачем он так сделал, для чего он так поступил. Я ничего уже не понимал. Сидя на крыше и пытаясь дышать, я не мог сдерживать эмоции. Сжимая руками свою арафатку, я начал кричать. Услышав звуки сирен, я увидел, как ко мне подходил Шамиль. Его рука и рубашка полностью были в крови. Обняв меня, он спрашивал, что произошло. Я не отвечал, я только схватил его окровавленную руку и прижал к себе. Спустя сутки, вернувшись после похорон, мы с Шомой сидели на теплом песке, любуясь видом на встречные волны. Смотря на блеск воды, я опустил голову вниз и спросил Шамиля:

— Зачем он так?

— Слабохарактерный. Не вынес потери близких.

— Он всегда говорил, что самоубийство страшный грех, не прощаемый Аллахом.

— Я не знаю, Омар. Я тебе ни раз говорил, что он стал странно себя вести. А ты просил меня не судить его и оставить это на волю Всевышнего. Ну что? Оставил? Может если бы мы вмешались, он бы был сейчас рядом.

— Я почти всё потерял, представляешь. Всех кого я так сильно любил, я теряю так же быстро, как летит время. Но его поступок, это было совсем.

— Хорошо, что ты внизу не стоял. Я курил и вас ждал, как вдруг такой шлепок был. Я развернулся и вижу, лежит кто-то. Подбежав, смотрю Хаким. Изо рта фонтаном кровь шла, я его держал за руку, пытался как-то успокоить. А он что-то произнести хотел.

— Он ещё мог говорить?

— Без понятия, но мне казалось он произносил молитву. Не знаю вацок. Я так испугался, что сидел и молился рядом с ним.

— Я слышал как ты матом орал.

— Это в начале, потому что я не понял, что произошло. Он так быстро дышал, тело явно сломано было, изо рта кровь ручьём и что-то шептал. Я уже понял, что ему не помогу и, подумав, что он молится, решил молиться вместе с ним.

— Будем надеется, что Аллах примет его.

— Надеюсь…

В это время мимо нас шли две девушки, приглядевшись, Шамиль стукнул меня по ноге и сказал:

— Смотри, это не твоя, Хати идёт?

— Да, это Хатидже.

Помахав им рукой, Хати и её подруга Мавиля подошли к нам.

— Примите наши соболезнования, – сказали девушки. – Да простит и примет его Аллах.

— Аминь.

— Как так вышло Омар, как он так споткнулся? – спрашивала Хатидже.

— Не знаю, мы собирались слазить и тут он неудачно встал и споткнулся.

— Какой ужас, такая смерть, какая-то глупая даже. Так жалко его, он такой хороший был.

— А вы чего тут гуляете? Дома, не сидится что ли? – возмутился Шамиль.

— Да мы просто, решили по пляжу пройтись и…

— Нечего тут ходить, на хату идите.

Девушки повесили головы и, засмеявшись, убежали.

— Ты чего это? – спросил я Шому.

— Да ходят тут, красуются. Нечего, пусть дома сидят.

Улыбнувшись Шамилю, я снял с себя одежду и, решив немного искупаться, побежал к воде.

Тем временем девочки дошли до дома и уселись в комнате у Хатидже. Снимая с себя платок, Мавиля улыбалась и говорила Хати:

— Видела, как он прогнал нас?

— Ха-ха, по-моему, он кого-то ревнует. Тебе так не кажется?

— Не знаю. Всё может быть.

Хати открыла шкаф и достала оттуда большую коробку.

— Что это?

— Смотри, – сказала Хатидже и вынула из коробки роскошный наряд для танца.

— Вау, вот это платье. Ты хочешь станцевать в нём?

— Хочу, но смогу ли. Надо сделать так, чтобы нога не была видна.

— Сестра моя, тебе не обязательно выплясывать для Хамада, обойдётся.

— Нет, Мавиль! Я не хочу, чтобы ему чего-то не доставало, чтобы он себя ощущал мужем калеки!

— Ну что ты такое говоришь?! Дурная. Он тебя любит, а на танцовщиц и в барах насмотрится.

— Никогда! Он мой и смотреть будет тоже только на меня.

Сказав это, Хати полезла в шкаф и стала искать ласины. Надев их на себя, она стала примерять платье.

— Ну как? Сильно ужасно смотрится?

— Вообще нет, даже сочетается, как будто таков костюм и есть.

— Честно? Не видно ногу?

— Нет-нет. Вообще не видно. Идея с ласинами отличная, ничего не понятно. Надень ещё балетки и вообще ничего не видно.

— А как моё тело? Спина, грудь? Красиво?

— Тут уже подруга, даже сам Хамад не устоит. Как бы не съел тебя, всю такую аппетитную, – засмеялась Мавиля.

— Теперь, надо ещё суметь станцевать.

Неделями, Хати то и делала, что пыталась научиться красиво и плавно танцевать. Периодически падая и плача от боли и обиды, Хатидже всё равно не останавливалась. Спустя пару месяцев, она уже с лёгкостью исполняла танец живота. Ещё через некоторое время, мой отец разрешил мне сватать Хатидже. Для начала мы решили не играть большую свадьбу, так как я не хотел пировать после смерти друга. Сделав никях, при свидетелях и по всем правилам ислама, отец подарил мне отдельный дом, а так же слуг Раджу и Наифа. Полностью переехав с Хати в наш общий дом, мы любовались свободными комнатами, решая, какой ремонт там делать.

— А тут, сделаем кинотеатр. Как думаешь?

— Омар, я так счастлива. Наконец-то незачем прятаться, незачем переживать. Теперь я твоя жена, а ты мой муж.

— Да. Наконец-то всё уже позади, – говорил я, обнимая за талию Хатидже и целуя её.

— А можно мне Мави позвать сюда? Дом ей показать.

— Конечно, позови.

Улыбнувшись мне, Хатидже позвонила своей подруге и пригласила её в гости. Зайдя на кухню, Хати открыла шкаф и стала вытаскивать оттуда мешок с мукой.

— Что вы хотите, Госпожа? – спросила её, наша повориха Ванесса.

— Это Вы мне?

— Ну да. Зачем Вам мука?

— Я хотела слойки испечь, ко мне подруга придёт сейчас и…

— Ну что Вы Госпожа, я сейчас всё Вам сделаю.

— Нет-нет. Я сама могу.

— Но Госпожа, это моя работа.

Ванесса надела фартук и принялась за работу. Хати вышла из кухни, и направилась к ванной. Приоткрыв слегка дверь, она просунула голову и спросила:

— Омар? Ты в душе?

— Да заходи, Хати, – сказал я, намотав полотенце на бёдра.

— Омар, а чем мне заняться? – спросила Хатидже, стоя ко мне спиной.

— Почему ты спиной стоишь?

— Я подожду, пока ты оденешься.

— Хати прекрати, мы уже женаты.

— Прости Омар. В этом доме всё делают горничные и повара, я не знаю чем занять себя.

— Хорошо, попроси повара не мешать тебе и сама приготовь что-нибудь. Я поеду в мечеть, а оттуда на кладбище. Вечером, когда вернусь, хочу видеть тебя наряженной без платка и с вкусной едой. Договорились?

— Кончено, Омар.

Поцеловав сияющую от радости Хати, я оделся и вышел из дома. Навстречу мне, шла Мави.

— Ас-саляму Алейкум, Омар, — поздоровалась она, кивнув мне головой.

— Ва алейкума Ас-саляма. Рад видеть тебя у нас в гостях.

— Спасибо, Омар.

Зайдя в дом, Мавилю встретила Хатидже. Обнимаясь и радуясь встрече, девушки зашли в спальню и, усевшись на кровать, Хати стала доставать из коробочки драгоценные украшения.

— Ого, это всё твоё? – восхищённо спросила Мави.

— Да, это всё Омар подарил.

— Какая красота. Они наверно целое состояние стоят?

— Да, это всё бриллианты и изумруды. Омар сказал, на днях поедим в ювелирный магазин, где я смогу сама выбрать, что понравится мне.

— Здорово. Теперь ты настоящая Госпожа. А как ваша ночь прошла?

— Мы всё это время вещи переносили, вместе ночевать только сегодня будем. Я так боюсь.

— Думаешь, больно будет?

— Нет же, ни этого боюсь. Я боюсь за свою ногу. Я даже раздеться не могу, вдруг я ему противна буду.

— У кого какие проблемы. Не говори ерунды. У тебя шикарное тело.

— Я не могу держать себя, делаю вид, что всё хорошо, а сама не представляю, как в кровать с ним лечь. Как он увидит меня без протеза.

— Не грусти Хатидже. Он любит тебя, он не будет на это обращать внимание. Да и мужчине в постели, уж точно не до твоих протезов. Он будет занят другим.

— Прекрати, смеется. Он ещё как будет смотреть на это. Мужчины даже здоровых женщин перебирают, куда там я.

— Всё будет хорошо. Омар знает, на ком женился и прекрасно понимает, что ему с тобой детей делать. Он работать устроился?

— Да, он у своего отца в фирме теперь работает.

— Вот и хорошо. Он вернётся уставшим, обязательно станцуй сегодня ему, порадуй своего мужа.

— Постараюсь. Надеюсь, всё хорошо будет.

Пока девушки разговаривали у нас дома, я уже был на кладбище и сидя на земле, гладил песок над могилой Хакима.

— Да простит его Аллах, – сказал, стоящий сзади мужчина.

Повернув голову, я увидел муллу Мустафу.

— Вы тут?

— Как видишь, Омар. Ещё один друг умер?

— Мулла Мустафа, я всем говорю, что он упал и разбился, но на самом деле он сам с собой покончил. Почему он так поступил, мулла? – спрашивал я, отряхивая штаны и подходя к Мустафе.

— Откуда мне знать, Омар? Это одному Аллаху лишь известно.

— Он не попадёт в Рай?

— Я не знаю, Омар. Не спрашивай меня. Будет так, как решит Аллах.

— Вы мне как-то сказали, что если человек всю жизнь прожил правильно и совершил одну ошибку, то Аллах никогда не перечёркивает хорошие деяния и прощает людей.

— Омар, Аллах всегда прощает, а круги Ада проходит каждый из нас. Не пройдя ступени Ада, мы не увидим Сады Рая.

— Я не пойму, Хаким всегда меня пытался на путь истинный наставить, он даже когда я курил сказал, что это самоубийство. Что могло управлять таким человеком, чтобы не боятся покончить с собой?

— Откуда ты знаешь, не боялся ли он? Шёл он туда сознательно или был одержим? Он взял страшный грех на свою душу. За такой поступок он будет наказан, Омар. Жизнь даёт нам только Бог, и отнимать её имеет права только Он.

— А не может быть, что Аллах отнял его жизнь, его же руками? Такое же тоже бывает, да мулла?

— В жизни всё бывает. Но не стоит тратить свою жизнь, на эти рассуждения. Если есть вопрос, обратись к Всевышнему, ответы на всё знает только Он.

— Я всегда у Него спрашиваю, но Он же молчит.

— Омар, ответы в твоей голове. Нам не дано уметь задавать вопросы, если мы не будем знать на них ответы. Если Аллах нам подарил возможность спрашивать, значит, Он дарил и возможность отвечать.

— Но чтобы ответить, нужно знать, а я не знаю, мулла…

— Читай внимательней Куран. Всё скрытое рано или поздно становится явью.

Сказав это, Мустафа направился вперёд.

— Вы куда?

— Мне пора идти Омар, а ты не допускай ошибок, ты уже близок к истине…. — ответил мне мулла и свернул за дерево.

Немного подумав, я направился к своей машине и, выехав с кладбища, подъехал к дому, где жил Хаким. Поздоровавшись с охраной, я прошёл внутрь. Возле входа стоял его брат Али.

— Мархаба, Али.

— Мархаба, Омар, — поздоровался брат, пожимая мне руку.

— Я только что у Хакима был, навещал его.

— Не забывай о нём Омар, уверен, даже на том свете, ему приятно видеть, что ты помнишь о нём.

— За это даже не думай ахи. Али, можно ли мне пройти в его комнату?

— Конечно, если хочешь, можешь посидеть там.

— Да, я бы хотел посмотреть на его вещи.

Поднявшись наверх, Али открыл дверь в спальню Хакима. В комнате ничего не изменилось. На кровати лежал перевёрнутый журнал, шкаф был приоткрыт, а из-за его дверцы виднелась рубашка Хакима.

— Мы всё оставили так, как было в последний день. Он лежал и читал журнал, а потом подошёл к шкафу, взял накидку и ушёл…

— Он не сказал, куда он так поздно?

— Мама спрашивала его, он ответил, что в магазин, какой-то напиток сильно захотелось ему.

Проведя рукою по столу, я открыл маленький ящик, где лежали разные журналы. Отодвигая их рукой, я увидел тот самый блокнот, где Хаким любил постоянно что-то записывать.

— Это его ежедневник, – сказал Али. – Он постоянно там писал о том, как провёл свой день.

— Ты что читал? – спросил я, не поворачиваясь к Али.

— Так, пролистал и всё…

Сказав это, Али вышел из комнаты, прикрыв за собою дверь. Я присел на кровать и, взяв в руки блокнот, начал перелистывать страницы. Записи шли почти от самого детства, он записывал только самые значимые для него моменты. В начале блокнота, лежала фотография, где нам было лет по тринадцать. Я стоял в каких-то грязных шортах, крепко обнимая Хакима и Абдуллу, снизу, держав руке мяч, сидел Саид, а рядом высунув язык, стоял Шамиль. Увидев это фото, я улыбнулся. Тёплые воспоминания тут же вызвали во мне приятные эмоции и ностальгию. Пролистав ещё дальше, я увидел ещё одну фотографию. Тут мы были постарше, сидели в кафе и смеялись. Опять все вместе. Читая записи в дневнике и вспоминая, как мы хорошо дружили, я решил всё же узнать, что его толкнуло на самоубийство. Перелистывая страницы, меня удивил тот факт, что Хаким всегда писал про нас, о друзьях, но ни слова о девушках. Ведь действительно, почти за двадцать один год, он не имел отношений с женщинами. Я читал, как он описывал каждого из нас и что он о нас думал. Я даже прочёл, где он описывал Хатидже, считая, что мне будет тяжело с ней жить и, что я тороплюсь с браком. Перелистывая блокнот, я увидел закладку, открыв на этом месте, я прочёл:

« Мне было тяжело видеть своего друга инвалидом, я готов отдать всё, лишь бы Омар смог ходить. Мои молитвы были услышаны. Аллах вернул здоровье, Омару».

Пролистав ещё немного, я прочёл:

«Смерть Саида меня сильно подкосила, авария Омара, меня свела с ума, но когда разбились Абдулла и Салима, я стал бояться. Поистине был велик гнев Аллаха, отнимая у Омара всё самое дорогое. Видеть, как он страдал было не выносимо, все, что переживал Омар, я переживал в три раза тяжелее. Как мне иногда хотелось обнять его и сказать всё то, что я о нём думал, всё то, что я к нему чувствовал. Мысль о том, что умрёт и Омар, мне не давала покоя. Я постепенно сходил с ума, я должен был сказать Омару, что…»

Перелистав страницу, я вдруг заметил, что листы отсутствуют. С блокнота Хакима, грубым образом было вырвано три листка. Я пролистывал ещё раз и ещё раз, пытаясь найти продолжение, но записи отсутствовали.

— Вот чёрт! Ну что? Что ты хотел сказать, блин! – недовольно выкрикнул я, захлопнув его блокнот.

Я не знал, кто вырвал эти листки. Хаким или его брат Али, но я понял, что правды мне теперь никогда не узнать. О чём он думал, что он так хотел говорить мне, это так и ушло под землю вместе с Хакимом.

Спустившись на первый этаж и подойдя к Али, я спросил его:

— Могу я оставить блокнот себе?

— Бери, думаю, он бы хотел, чтобы это было у тебя.

— Да, наверно. Он не оставлял никаких записок?

— Нет, Омар, все, что есть ты мог сам видеть.

— Ладно, спасибо тебе Али, я тогда поеду.

— Да конечно, как будет время, приходите к нам в гости.

— Обязательно. Шокран.

Выйдя из их дома и сев в машину, я направился к Шамилю. Держа одной рукой руль, а другою телефон, я звонил ему, но трубку никто не брал. Доехав до его дома, я подошёл к их охране.

— Ас-саляму Алейкум, ребята. А Шома дома?

— Ва алейкума Ас-салям. Нет, он уехал с Ибрагимом куда-то.

— А телефон, зачем выключил? Есть номер Ибрагима?

— Не знаю зачем. Записывай Ибрагима номер.

Достав телефон, я записал номер, который мне продиктовал охранник. Садясь обратно в машину, я позвонил Ибрагиму.

— Да?! — спросили меня на Арабском.

— Ибрагим?

— Да-да. Говори.

— Это Омар, я друг Шамиля. Можешь дать ему трубку?

— Что?

— Чёрт. Дай Шамилю! Ему трубку дай!

— Шома? Да, Шома!

— Ибрагим, ты говоришь по английский?

— Что? Ты кому звонишь?

— Я не понимаю тебя Ибрагим! Дай трубку Шамилю блин! Шамилююю!

В трубке раздались гудки.

— Отлично!

Так и не сумев поговорить с другом Шамиля, поскольку его друг не знал не английского не арабского, я решил поехать домой. Припарковав машину и поднимаясь в комнату, я услышал смех Хати и Мавили, доносящийся из нашей спальни. Пройдя мимо них, я зашёл в душ.

— Это Омар? – спросила Мавиля.

— Да, Омар пришёл.

— Всё, я пошла тогда. Удачи тебе сестра, не волнуйся и не смей сомневаться в себе.

— Конечно Мави. Спасибо, родная.

— Я сама пойду, ты иди к Омару. Не оставляй его одного. Мужчина женится, чтобы получать внимание, которого ему не хватает в не дома.

— Конечно.

Попрощавшись, Мавиля выбежала из дома и уехала к себе, а Хати направилась ко мне в ванную.

— Омар?

— Да.

— Можно мне зайти?

— Нужно.

Я лежал в ванной, полностью наполненной горячей водой и, смотря на потеющий кафель, думал о записях Хакима. Хатидже присела с боку и, гладя мои руки, поцеловала меня в плечо.

— Ты был у Хакима дома?

— Да, заходил, поговорил с его братом и… ничего особенного. Мавиля ушла?

— Ушла.

— Хорошо, иди, сними платок и распусти волосы. Я хочу выйти из ванной и полежать с тобой. Что-то я уставший совсем.

— Хорошо.

Сказав это, Хатидже побежала в спальню, надев длинное красивое платье и распустив свои волнистые волосы, Хати стала прихорашиваться у зеркала.

— Госпожа Хатидже? – выкрикнула с первого этажа горничная.

— Да, да? Что такое?

— Тут какой-то Шамиль звонит, просит Омара к телефону.

— Сейчас спущусь.

Хатидже спустилась вниз и, взяв домашний телефон, ответила Шамилю:

— Алло.

— Хатидже?

— Да, это я Шамиль.

— Ас-саляму ухтишка, а где Омар? Я звоню ему, он трубку не берёт.

— Ва алейкума Ас-салям. А… он спит Шом, устал и уснул.

— Ва, уже уснул? Ну, хорошо, передашь, что если что, я с другом к старому домику поехал, он поймет, где это.

— Конечно Шамиль. Так и передам.

— Давай ухтишка, удачи вам.

— И тебе.

Повесив телефон, Хати поднялась в спальню. Увидев, что я уже лежу в постели, она тихо закрыла дверь и, подойдя, легла рядом.

— Омар?

— Да моя принцесса.

— Что ты с мокрой головой лёг? Хочешь, я тебе высушу волосы?

— Нет, спасибо малыш.

— Ты что устал?

— Есть такое.

— А как я выгляжу? – спросила Хати, улыбаясь и выставляя свои роскошные локоны вперёд.

— У меня нет слов, чтобы описать твою красоту. Ты наверно единственная, на кого я смотрю и успокаиваюсь.

Говоря это, я начал гладить шею Хатидже. Она как всегда, смущаясь, улыбалась мне и постоянно смотрела в глаза.

— Что мне сделать для тебя Омар?

— Ты и так сделала для меня всё, дав согласие стать моей женой, чего ещё мне желать?

Хатидже заулыбалась и обняла меня.

— Я не верю своему счастью, наконец-то я с тобой.

— Да…

— Омар?

— Эм..

— Ты что? Засыпаешь?

— Да мой ангел, я что-то спать хочу.

— Ясно…- недовольно сказала Хатидже и легла рядом.

Ещё немного полежав, Хатидже встала с кровати и спустилась вниз. Пройдя и сев за кухонный стол, у Хати постепенно стали наполняться слезами глаза.

— Что с Вами, Госпожа? – спросила Ванесса.

— Нет-нет. Всё хорошо.

— А почему плачете?

— Я не плачу. Просто, что-то в глаза попало.

— Как Вы так можете, у Вас же такой день сегодня. Вы впервые ночуете вдвоём.

— Знаю, только…

— Что?

— Омар слишком устал. Не до меня ему.

— Ничего страшного, разве это повод плакать? На оборот, пусть поспит, наберётся сил и к ночи уже как тигр на Вас набросится.

— Ай, Аллах! Что такое говоришь?

— А что я такого сказала? Простите, если обидела, но лучше подготовьтесь к ночи. А слезами вы лишь будете огорчать своего мужа.

— Иди, приготовь все сладости, которые любит Омар, скажи, пусть его любимый кальян сделают. Когда я позову, чтобы всё готово было.

— Вот другое дело, – улыбнулась Ванесса. – Сейчас всё сделаем, Хатидже.

Хати побежала в комнату и тихо взяла оттуда свой наряд, украшения и косметику. Зайдя на кухню, она спросила Ванессу:

— Кроме Раджи и Наифа ещё мужчины в доме есть?

— Есть охранники, но они в не дома находятся у них свой отдельный домик, где они живут.

— То есть в нашем доме только Раджа и Наиф?

— Да, если хотите, скажу чтобы они шли в тот домик.

— Да, скажи.

Ванесса кивнула головой и побежала в коридор. Хати тем временем, надела на себя наряд и поправляла свои волосы.

— Хатидже? – закричал я со второго этажа.

— Ты проснулся, Омар? – испуганно спросила Хати.

— Да, я должен ехать, у меня дела ещё. Поднимись ко мне.

— Омар, подожди. Посиди немного и не выходи из комнаты. Я сейчас иду.

— Хорошо, быстрее только.

На кухню забежала Ванесса.

— Госпожа, всё готово. Если хотите я отнесу наверх сладости и кальян.

— Да, неси. И скажи, пусть ждёт меня. Аллах, я что-то боюсь.

— Перестаньте. Посмотрите, какая Вы красавица. Он увидит Вас и с ума сойдёт.

— Хорошо. Да, ты права. Иди.

Ванесса позвала других горничных и приказала им нести еду в нашу спальню, а сама взяла кальян и поднялась вслед за ними. Постучав в дверь, Ванессе спросила:

— Господин Омар?

— Да? Заходите, – ответил я, поправляя свою одежду стоя у зеркала.

Девушки вошли и поставили прямо на кровать поднос со сладостями, а на тумбочку кальян. Увидев это, я развернулся к Ванессе и удивлённо спросил:

— Это ещё что?

— Это Вам.

— Я понял, но для чего?

— Желание Хатидже.

— Хати хочет, чтобы я ел и курил прямо в спальне?

— Да. И она попросила Вас подождать её, она сейчас тоже поднимется.

Посмотрев удивлённым взглядом на Ванессу, я уселся на кровать и начал пробовать сладости.

— Что же, зови Хати. Скажи, я жду её.

— Конечно, сейчас позову.

Кивнув головой, девушки вышли из комнаты. Подбежав к Хати, Ванесса крикнула ей:

— Всё Хатидже, можете идти. Он ждёт Вас.

— Ох, Аллах. У меня сейчас сердце выпрыгнет с груди.

— Не переживайте, он с удовольствием развалился на кровати и кушает сладости. Идите, порадуйте вашего мужа.

— Аллах милостивый!

— Что такое?

— А музыка где?

— Ой. Действительно.

— Я не привезла сюда ни одного диска.

— Я Вам включу одну песню, ритм то у всех один. Вы главное двигайтесь.

— Оф, чувствую я всё равно от волнения ничего не смогу сделать. Ладно, удачи мне.

— Удачи Вам, Хатидже, – засмеялась Ванесса.

Я сидел на кровати и, кушая шоколад, пытался понять, что это задумала Хати. Тут на весь дом заиграла музыка. Засмеявшись, я поправил подушки и сел удобнее, смотря на входную дверь и преподнося к губам шланг от кальяна.

Стоя на первом этаже, Хати развернулась к Ванессе, которая держала планшетник, подключённый к колонкам и сказал:

— Ты что издеваешься?

— А что такое?

— Что это за песня? Это для гульки в барах, не для танца же!

— Но у меня нет ничего другого.

— Ай, Аллах! Дай-ка мне.

Хатидже нервно листала мелодии, пытаясь найти хоть что-то подходящее.

— Госпожа, у меня ещё Rammstein есть, но не думаю, что Омару понравится ваш танец под их песни.

— У них для танцев живота песни?

— Ну как Вам сказать, почти… только в немецком стиле.

— Какой ещё немецком?! Ты издеваешься? Ладно, будь что будет, я пошла.

Отдав планшет Ванессе, Хати поднялась по лестнице наверх. Я тем временем сидел и не мог понять, чего же так долго, как вдруг музыка выключилась. Ничего не понимая, что происходит, я продолжал курить кальян, наполняя комнату дымом. Стоя у двери, Хати развернулась, и тихо спускаясь обратно, кричала Ванессе:

— Ты зачем выключила?

— Я вот эту Вам включу. Всё, заходите.

— Ты что совсем уже издеваешься надо мной?

— А что я сделала?

На весь дом снова заиграла музыка. Спальня заполнилась клубами дыма, которые я выпускал в ожидании Хати. В эту минуту, дверь слегка приоткрылась. Выпустив дым, я смотрел, как в комнату входила Хатидже в роскошном наряде. Убрав поднос на тумбочку, я сел как можно удобнее и растягивая довольную улыбку, любовался своей принцессой. Длинные, волнистые волосы, медленно касались её плеч и талии. На Хати было красивое чёрное платье, усыпанное золотыми монетами. Подобно кобре, она прекрасно двигала телом, постепенно приближаясь ко мне. Я не мог остановить свою улыбку, которая расплывалась по всему лицу. Я восхищался её стройностью и грацией. Наблюдая за её плавным движением рук, я еле себя сдерживал, чтобы досмотреть это до конца.

Тем временем Ванесса пошла на кухню, чтобы вынести оттуда косметику Хатидже и увидела лежащие ласины на стуле.

— Ой-ёй-ёй. Кажется Хати забыла надеть часть костюма, – говорила Ванесса, побежав в зал.

Наблюдая за красотой и грацией Хатидже, я заметил, что она как-то изменилась в лице, постоянно стала отдёргивать юбку, и смотреть на меня как-то ни так. Не понимая, что с ней, я встал с места и, схватив её за руку, дёрнул к себе. Упав спиной на кровать, она смотрела на меня своими большими красивыми глазами.

— Омар, я ещё не закончила, тихо произнесла Хатидже.

— Мне хватит того, что я увидел, – сказал я, поднимая её по кровати выше и ложась сверху.

— Нет, я ещё должна была показать…

Ни дав ей договорить, я спустился вниз и медленно, начал целовать её оголенный живот. От неожиданности всё тело Хатидже покрылось маленьким мурашками. Нежно целуя её тело, я поднялся выше, продолжая ласкать её. Еле касаясь губами её груди, я поднялся к её губам и, медленно спуская бретельки по её плечам, страстно целовал её. Еле дыша, Хатидже расслабилась и наслаждалась любовью в моих объятьях. В это время в доме раздался дверной звонок.

Кушая сочное яблоко и держа в руке ласины, Ванесса открыла дверь. У входа стоял Шамиль.

— Мархаба, красавица! – улыбнувшись, поздоровался Шамиль.

— Мархаба, Шамиль, – сказала недовольно горничная.

Подойдя ближе к Ванессе и прижав её у входя, Шамиль сказал:

— Смотрю, ты меня уже с лосинами и яблоком в руках встречаешь. Не дождалась пока приеду и разделась сама?

— Ты давай берега не путай, обгоревший Араб. Отошёл от меня!

— Сама ты обгоревшая, я с рождения рыжий. И я не Араб, ясно тебе, — говорил Шамиль, отойдя от Ванессы и проходя в зал. – Я не понял, а что это так музыка орёт у вас? Праздник что ли?

— Да, праздник! Подожди Омара тут, он скоро будет.

В эту минуту на весь дом заиграла песня группы Rammstein.

— Вай эбель. А что за праздник такой? Рок фестиваль по Арабски? Ха-ха.

— Сегодня их первая ночь, – кричала Ванесса, пытаясь выключить музыку на планшете.

— Что? Вуа-ха-ха. Вай! Это только у Омара так брачная ночь проходить может.

— Я не могу вырубить музыку! Сделай что-нибудь!

— Оставь да. Пусть играет. Бодрячком всё будет. Ха-ха.

— Это не смешно, Шамиль! Помоги мне вырубить музыку! – кричала Ванесса, ударяя пальцем по планшету.

Кое-как вырубив музыку, Шамиль и Ванесса направились на кухню. Кушая своё яблоко, Ванесса протирала стол. Шома тоже взял яблоко из вазы и, усевшись возле стола, ждал, пока я спущусь.

— А они давно там?

— Прилично.

— Странно, обычно Омар-гонщик. Уже должен был освободиться, – сказал Шамиль, кусая яблоко.

— А ты прямо султан в постели, да? — говорила недовольно Ванесса.

— Ну, ты меня встречала с ласинами в руках. Меня сложно не хотеть.

Иронично взглянув на самовлюблённого Шамиля, Ванесса услышала мой крик:

— Ванесса, принеси стакан воды!

— О! Что я и говорил тебе, – продолжал Шамиль. – Быстрый Омар, что тут скажешь.

Ванесса посмотрела на него недовольным взглядом и, налив прохладной воды в стакан, поднялась на второй этаж.

Услышав стук в двери, я накинул на себя халат и вышел к Ванессе.

— Омар, вот Ваша вода и там Шамиль пришёл.

— Он у нас дома?

— Да.

— Хорошо, сейчас спущусь. В комнату никому не заходить пока Хатидже сама Вас не позовёт.

— Да, конечно. Её что плохо?

— Нет, ей через чур хорошо. Поэтому не беспокойте её.

Сказав это, я взял стакан из рук Ванессы, и зашёл в комнату. Присев, возле Хати, я протянул ей стакан и поцеловал её в плечо.

— На, пей. Я пойду, искупаюсь, Шамиль пришёл.

— Он у нас?

— Да. Ждёт меня. Ты из комнаты не выходи. Выйдешь, когда мы с Шамилём уйдём.

— Хорошо любимый, как скажешь.

Поцеловав Хатидже в лоб и улыбнувшись ей, я направился в ванную. Приняв прохладный душ, я оделся и спустился вниз.

— Ооо, какие люди! – выкрикнул Шамиль.

— Ас-саляму Алейкум.

— Ва алейкум Ас-салям, вацок. Что, как ты?

— Тамам, шокран. Я тебе звонил, у тебя телефон был выключен, а потом мне дали номер какого-то Ибрагима.

— Это мой друг первухенский.

— Какой?

— Ну, с первой Махачкалы, прилетел, отдохнуть у нас.

— Вот оно что.

— С каких пор ты занимаешь любовью под жестокий рок, группы Rammstein?

— Ха-ха, чёрт я сам не знаю, что это было.

— Не скромничай, сам наверно попросил, да? А главное строит из себя такого правоверного.

— Заткнись. Отвечаю, я не знаю, что это было. Ванессу наказать надо.

— По-братски дай да, я её накажу. Я её конкретно воспитаю.

— Угомонись, — сказал я, засмеявшись в полный голос.

— Фатма арбуз носит.

— В каком смысле?

— Беременна.

— Ну, что я могу сказать. Аллах милостив к ним.

— Конечно, такие хорошие люди, как Аллаху не быть милостивым к ним.

— Прекрати, Шамиль.

— Сына ждёт. У этого урода, наследник будет.

Я ничего не отвечал и, открыв холодильник, внимательно рассматривал напитки.

— Не знаю как тебе Омар, а мне от души скажу обидно, обидно, что мой друг Саид с женой погибли, а Ахмед свадьбу играл. Обидно, что Абдулла в земле лежит, а у Ахмеда сын будет. Мне реально обидно, чем он заслужил всё это? Он и гулял как мы, и бухал как мы, но он плодится, а мои братья в земле тлеют.

— Значит, так решил Аллах.

— Омар… Ты себя слышишь?

— Возьми пачку сигарет и поставь её на стол.

— Что?

— Делай что говорю.

— Ну, хорошо, – сказал Шамиль, вытаскивая с кармана сигареты.

— Теперь возьми эту пачку в руки, достань сигарету и закури.

— Ладно.

— Теперь потуши, – сказал я протянув ему тарелку.

— Ну и? – спрашивал Шамиль, гася папиросу.

— А теперь опять достань сигарету и точно так же закури, только произноси слова молитвы.

— Это сейчас шутка?

— Делай, что я говорю.

Вытаскивая одну сигарету, Шамиль что-то бормотал под нос.

— Громче, чтобы я слышал твою молитву.

— Чёрт, да я не могу так.

— Почему?

— Нельзя так делать. Как ты можешь соединять святые слова молитвы в такие минуты. Я даже руки не мыл.

— Тоже самое, если я предложу тебе выпить, ты не сможешь это сделать, если будешь читать молитву.

— К чему ты это вообще? Конечно, не смогу, не один нормальный мусульманин не позволит себе такое.

— А, казалось бы, это ведь всего лишь слова, Шамиль, обычный набор букв, но посмотри, какую силу они имеют. А теперь представь, какую силу имеет тот, для кого мы эти слова произносим. Шамиль, если бы не молитва, я бы не встал на ноги, если бы не молитва, я бы не имел сейчас Хатидже. Не смотри на то, что ушло. Смотри и молись за то, что есть сейчас! Не плачь о том, что потерял, а молись за то, что имеешь! Вот она истина, Шамиль. Истина одна — она в Боге.

— Мне кажется, ты немного устал.

— Почему ты меня не слушаешь?

— А что мне слушать? Я и так знаю всё то, что ты говоришь. Это как бы ещё с детства внушают.

— Нет Шом, знать это одно. А ты попробуй понять это. Я пока всё не потерял, не понял этого всего. Всё это время, я, как и ты не понимал, почему ему хорошо, а мне плохо. Почему тот живёт, а мой друг умирает. А почему так, а почему эдак? Наконец-то всё. Точка. Ответ один. Потому что так решил Аллах, и на всё Его воля. Скажи спасибо тому, что у тебя есть. Молись, и если ты это делаешь от сердца, Он всегда воздаст.

— Прямо вдохновение после брачной ночи.

— Да пошёл ты. Я для кого тут это всё говорю?

— Я понял. Больше ни каких вопросов к Всевышнему.

— И курить брось.

— Это обязательно?

— Да. Просто как будешь брать сигарету в руки, произноси слова молитвы.

— Жестоко.

— Я у Хакима дома был, забрал его блокнот.

— И? Там есть что-то? Ты понял, зачем он это сделал?

— Нет, кто-то вырвал три листа из блокнота.

— Как так? Зачем он их вырвал?

— Я думаю это не он. Зачем ему рвать свои записи? Скорее всего, его брат.

— Что там было такого, что он посчитал это лишним?

— Без понятия Шом, видно Хакиму было, что скрывать от нас.

— Он где-нибудь пишет, что на мужиков иначе смотрит?

— Нет. Ни слова о том, что ему нравятся мужчины. Так абсолютно нормальный.

— А может ему стало стыдно признать эти чувства и он, чтобы не быть геем покончил с собой?

— Я тоже такое допускал, но столько есть геев и они спокойно ходят в мечеть. Их не отличишь от натуралов.

Не думаю, что его именно стыд перед своей ориентацией толкнул на такое. К тому же, если он и был геем, он не имел контакта с мужчинами. Получается, ему нечего было стыдиться.

— Тогда я не пойму, как такой Богобоязненный человек как он, смог совершить подобное.

— Одному Аллаху известно. Может действительно, он думал, что если умрёт он, круг моих страданий замкнётся?

— Тормози, чтобы твои проблемы прекратились, надо умереть твоим друзьям? Я что следующий? Прости Омар, но я отрекаюсь от тебя.

— Ха-ха, вот ты… Так значит, да? Кидаешь мня?

— Да иди ты. Хорошо устроился. Сам натворил делов, а наказанием стало смерть твоих друзей. Ещё чего.

— Ну, брось, над таким нельзя шутить, Шамиль.

— Ладно, я поеду. Ибрашка тоже ждёт меня. Завтра, какие планы?

— Мы с Хатидже поедим на лошадях кататься.

— Долго?

— Я позвоню тебе.

— Хорошо. Ну давай, любитель жёсткой любви, до завтра.

— Ха-ха, я тебе сказал, я не знаю, кто и зачем включил Rammstein.

— Ой, оставь эти отмазки уже.

Попрощавшись с Шамилём, я направился в спальню.

— Шома ушёл? – спросила Хатидже, отодвинув мне одеяло.

— Да. Завтра с ним погуляем, а с тобой на лошадях покатаемся.

— Это хорошо.

Обняв крепко Хати, мы укрылись одеялом и заснули. Спустя пару часов в полной тишине и темноте, я услышал какие-то звуки. Медленно открывая глаза в полусонном состоянии, я пытался разглядеть в тёмной комнате лицо Хатидже.

— Хати? Принцесса моя, ты спишь? – спросил я, приподнявшись к ней.

Погладив ей лицо и поцеловав её, я лёг обратно, пытаясь заснуть. За дверью снова были слышны чьи-то шаги, прислушиваясь, я стал вспоминать, кто сегодня из прислуги ночует дома. Пока я думал, дверь в нашу комнату приоткрылась, и кто-то стал подходить ко мне.

— Ванесса, ты? Почему ты входишь без стука? – недовольно спросил я.

Я хотел подняться с места, чтобы поругать Ванессу за подобную наглость, но тут меня как парализовало. Впритык к нашей кровати подошёл Хаким. Он стоял, как ни в чем не бывало и смотрел мне в глаза. Его руки были слегка искривлены. Было ощущение, что он сломан. Улыбаясь, он смотрел прямо в мои глаза. Сидя в постели и смотря на него, меня начало тошнить. Хаким сунул руку в карман и что-то вытаскивал оттуда. Пытаясь как-то отойти от шока, я хотел встать с места, но меня как прибили к кровати. Хаким вынул из кармана белого, дохлого голубя. Протягивая руку ко мне, я видел, как тряслась голова птицы на тонкой и длинной шее. Продолжая улыбаться мне, он швырнул птицу на спящую Хатидже. От увиденного, я не выдержал и закричал. Услышав мой крик, Хаким скорчил недовольное лицо. Смотря на него, создавалось впечатление, что его внешность вот-вот треснет и распадётся на части. Я понимал, что больше не могу наблюдать за ним и, развернувшись к Хатидже, начал трясти её, пытаясь найти голубя.

— Омар, Омар! – кричала Хати, дёргая меня за плечи.

Я резко открыл глаза. Ничего не понимая, я внимательно смотрел на жену.

— Родной мой, что с тобой? Ты так плохо спал, дергался.

— Никто не входил сюда?

— Нет. Кто посмеет к нам в комнату войти?

Отодвинув одеяло, я направился к ванной. Умывая своё лицо холодной водой, я смотрел на себя в зеркало и пытался понять, что же случилось. Чувство тошноты меня не покидало. Вспомнив неприятное тело Хакима, меня ещё сильнее затошнило. Не выдержав, я нагнулся к унитазу и вырвал. Услышав это, Хати поднялась с места и подошла ко мне.

— Что такое, Омар? Тебе плохо? Позвать кого-нибудь?

— Нет, всё хорошо. Мне уже легче, — сказал я, открыв кран с холодной водой и умылся.

Обняв Хатидже, я зашёл в спальню, и лёг вместе с ней в постель.

— Я Хакима увидел.

— Ай, Аллах, не уже ли его душа не покинула землю. Аллах не простил его наверно.

— Что ты такое говоришь? Аллах всех прощает. Ты что никогда умерших во сне не видела? Это не от прощения зависит, Хати.

— А что он сказал?

— Ничего, молча стоял.

— Завтра я испеку сладости, отнеси его семье.

— Хорошо.

Хатидже положила голову мне на грудь и, поцеловав меня, заснула. Я пролежал с открытыми глазами, смотря на потолок, до самого утра.

Спящий город, разбудил Азан. Для меня нет ничего прекраснее, чем слышать каждое утро призыв к молитве. Совершив намаз, я зашёл на балкон. Смотря на спокойный и красивый вид Манамы, я вспоминал свой сон и пытался понять, к чему мне Хаким показывал эту птицу.

— Омар?

— Хати, проснулась уже?

— Да, и помолилась. Ты выспался?

— Не особо. Испеки печёное, отнесём родителям Хакима.

— Хорошо.

Хатидже спустилась на кухню и принялась готовить. Спустя пару часов, мы оделись и, взяв с собой сладости, поехали к Али.

— Мы будем на лошадях кататься сегодня?

— Конечно. Отдохнём немного.

— Мы ближе к пустыне поедем?

— Да. Я там любил раньше бывать.

Подъехав к дому Хакима, мы увидели сидящих во дворе родителей и брата Али. Выйдя из машины и пройдя вперёд, мы с ними поздоровались и отдали коробку со сладостями.

— Ас-саляму Алейкум. Какие люди к нам пришли. Проходите, – говорил Али.

— Ва алейкума Ас-салям. Спасибо. Мы на самом деле пришли передать вам сладости, я сегодня во сне Хакима увидел.

Лицо матери резко опечалилось, муж взял её за руку и спросил меня:

— Он что-нибудь говорил, Омар?

— Нет, Господин, он молча улыбнулся мне и ушёл. Наверное, дал знать, что у него всё хорошо.

— ИнашаАллах, – сказали все хором.

— Ладно, не буду вас задерживать и…

— Что такое говоришь, Омар? Оставайтесь, мы на оборот рады видеть вас.

— Спасибо брат Али, но у нас ещё дела есть.

— Ну хорошо, но смотри… Как будете свободны приходи, в нашем доме вам всегда рады.

Обняв Али и попрощавшись с родителями, я и Хати направились к машине. Подъехав к моему отцовскому дому, я решил навестить родителей. Зайдя в гостиную, я увидел маму, которая внимательно слушала, как отец возмущался, на очередных своих бездарных работников.

— Омар! Хатидже! – выкрикнула мама, подбежав к нам и обняв нас.

— Мархаба, мама, — сказал я, поцеловав свою маму.

Подойдя к отцу, я протянул ему руку и поздоровался с ним.

— Заходите, как раз мы кушать собирались, — сказал отец.

— Нет, спасибо. Мы запланировали конный отдых сегодня.

— Омар, опять тебя дома не застать, сказала мама, обнимая Хатидже.

Ещё немного пообщавшись с родными, мы вышли во двор и направились к машине. По дороге, я увидел мужчину с ребёнком, идущего к нам на встречу.

— Омар! Стой! — выкрикнул мужчина.

Приглядевшись, я узнал своего брата Хасана и племянника Мухаммеда.

— Ох, Хасан! Брат мой.

— Мархаба родной. Я уже соскучился по тебе.

— Я тоже. Вы прогуливаетесь?

— Да, дядя уехал с женой, Мухаммеда на меня повесили. Меня уже тошнит от «спанч Боба».

— Ха-ха, да, это его любимый мультик.

— А ты что? У нас был?

— Да. Пообщался с родителями. Ещё к родным Хакима заходил. Видел его во сне, решил отнести ему сладости.

— Это верно. Как с женой дела?

— С женой по воле Аллаха, замечательно всё.

— У Ахмеда жена беременна, скоро родить должна. Говорят сын, Султаном назовёт.

— Не имя нас красит, а мы украшаем имя. Дай Аллах оправдает это имя ребёнок.

— Дядя Омар? Когда меня к себе пригласишь?

— Скоро Мухаммед, даже можете сегодня вечером прийти. Мы свободны будем с Хати.

— А моя игра у тебя осталась?

— Конечно Мухаммед, ты, кстати, там уже прошёл всё?

— Да, почти. Злодей у меня уже отнял всё. Но я нашёл выход из ситуации, понял, как его победить. Жаль, конечно, что он мою любимую деревню разрушил.

— Значит, всё же забрал самое дорогое у тебя…

— Ну да, иначе я бы не понял, как его победить.

Немного задумавшись, я хотел спросить малыша, но Хасан толкнул меня в плечо и сказал, что им пора уходить. Попрощавшись с ними, я сел в машину и поехал в сторону пустыря.

Там стояло несколько машин, которые дрифтовали пуская клубы пыли от песка и дыма от натёртых шин.

— Когда-то я без этого и дня не представлял, – сказал я Хатидже, смотря в окно автомобиля.

— Ничего, сейчас на настоящих лошадях покатаемся. Это куда интереснее.

Выйдя из машины, мы подошли к стоящему парню с конями.

— Мархаба. На какое время мы можем взять коней?

— Мархаба. А Вы тут будете или куда-то далеко ускакать хотите?

— Нет, мы тут.

— Тогда катайтесь, пока не устанете.

— Хорошо, – сказал я протягивая деньги мужчине.

— Прости брат, а ты не Омар? Омар Хамад?

— Он самый.

— Опа. А чего это ты так? Я даже не узнал тебя. Куда ты пропал? Совсем о гонках забыл. Смотри, что творят ребята на дороге. Не хватает твоих крутых выкрутасов.

— Я уже женатый человек, надо посерьёзнее быть.

— Посмотри на Ахмеда, жена уже родит скоро, а он вон, дрифтует.

— У нас с Ахмедом разный уровень развития.

— Ааа, он туповат, да?

— Спасибо за коней, мы поедем кататься уже.

Взяв за поводки двух красивых скакунов, я подошёл к Хати и помог ей усесться на лошадь.

— Ну что Омар, посмотрим, кто быстрее? – улыбнулась Хатидже, погладив гриву лошади.

— Посмотрим. Если проиграешь, сильно не расстраивайся только.

— Боюсь, сегодня плакать будешь ты, Омар.

Запрыгнув на коня, я улыбнулся Хати и, досчитав до трех, мы поскакали вперёд.

Несясь на полной скорости, вдыхая теплый воздух, который бил по лицу, я пытался обогнать свою жену. Она смеялась и, периодически постукивая ногой по брюху лошади, вырвалась вперёд. Свернув за скалы и направляясь ближе к воде, я решил обогнать её и поскакал по трассе. Напротив меня проезжала машина, из окна которого высунулся, Ахмед.

— Куда скачешь, Геркулес?

Я не обращал на него никакого внимания и смотрел вперёд.

— Ну не скромничай, садись, довезу что ли, – продолжал говорить Ахмед, засмеявшись на всю машину вместе с друзьями.

Ничего не отвечая, я развернул коня и направился к Хати. Ахмед ещё высовывал своё довольное лицо и смотрел мне в след. Скача по горячему песку, мимо меня пролетела птица. Приглядевшись, я увидел белого голубя. Не раздумывая, я начал кричать Хатидже и помчался за птицей, пытаясь обогнать её. Доскакав до скал, я увидел сидящую на камнях Хати.

— Хатидже! Ты что делаешь, родная? – спрашивал я, слезая с коня.

— Смотри Омар, такая птичка красивая – показала Хати голубя, сидящего на её руке.

— Тише, протяни мне руку только не спугни птицу, – сказал я снимая арафатку с головы.

Тихонько подойдя ближе, я накинул шарф на голубя.

— Наконец-то! Попался!

— Омар, ты что делаешь? Отпусти птицу!

— Нет уж!

— Омар, голубь не причём! Отпусти его, пожалуйста!

Потянув с руки шарф, Хати взяла птицу и аккуратно поставила её на землю.

— Всё, лети малыш.

— Малыш? Да это малыш шайтана. Я так мечтал его убить. Ты всё испортила, Хати.

— Прекрати Омар, лучше обними меня. Посмотри, какой закат, какие волны. Как красиво стоят эти кони, какой тёплый этот песок. Мы с тобой самые счастливые люди, Омар.

Улыбнувшись, я обнял Хатидже и прижал её как можно сильнее. В эту мину Хати резко завизжала и стала трясти рукой.

— Омар! Ааа! Омар!

— Что такое? Что случилось?

Схватив руку Хатидже, я увидел на её запястье две точки. Моментально взяв шарф, я стал перевязывать её руку.

— Щипет! Что это, Омар!? Меня укусили?

— Ничего страшного, это не большой укус – сказал я.

Взяв Хати на руки и сев на коня, мы поскакали к машине.

— Сколько можешь, высоси яду, сейчас доскачем до машины, я сделаю надрез на твоей руке.

Испуганная Хати, прижимала запястье к губам, пытаясь что-то высосать оттуда. Прискакав к машине, я посадил Хати на заднее сидение и, достав маленький ножик, сделал небольшой разрез на руке. Высасывая и сплёвывая кровь, я обмотал крепко её запястье и сев за руль, рванул к больнице. Всю дорогу Хати смотрела в окно и вытирала свои слёзы.

— Потерпи моя царица. Потерпи немного, сейчас уже подъезжаем.

Продолжение следует…

Автор © Stella Amilb